Как стать писателем… в наше время

И если все сделаете с литературной точки зрения тонко, то есть правильно расставите черненькие значки по бумаге, то этот слесарь примет ваши идеи как свои, перестанет блудить, а пойдет спасать пингвинов и вообще кинется под тот танк, на который укажете.

Помните, для кого пишете. Говорите с ним на его языке.

Ну почему у всех литература как литература, а у нас – духовная?

У писателей, как только хорошо выпьют, так сразу любой разговор сворачивают на особую роль литературы. Сперва на особую роль, а уж потом – на баб-с. Насчет особой роли доля правды есть, но вся беда, что это только доля, да и та относится целиком к России. Только к России. Да, наша российская литература уникальна, хотя не знаю, хорошо ли это. Она резко отличается от всех-всех, даже от европейской, хотя наши князья и даже цари вроде бы переженились с Западом, а наши светочи литературы из болот гнилого Запада не вылезали.

Давайте вспомним, что на Западе, как мы знаем – Запад мы всегда лучше помним и знаем, – литература начиналась с бродячих менестрелей, что бродили от одного замка к другому, пели героические и прочие слезовыжимательные песни. Им бросали со стола жирную кость, а расчувствовавшийся феодал жаловал даже монетку.

То есть кто умел сочинить песнь, что зажигала сердца сильнее, тот получал кость жирнее, а монету – толще. Его провозглашали бардом года. Феодалы приглашали его наперебой, а под его песни то хлюпали носами, то скрежетали зубами и хватались за мечи, то снова рыдали.

В России же литература пошла совсем от другого источника: от монахов, что переписывали Святые Писания. Они-то и стали первыми русскими писателями со своими «Откровениями», «Деяниями святых», «Видениями мучеников». То есть первыми писателями было духовенство. Оттого наша литература и доныне зовется духовной. Или одухотворенной, вариант – духовная пища. Западная на самом же Западе именуется – entertaintment, то есть развлекаловка.

Западная, как даже козе понятно, обращается к сердцу и гениталиям читателя, а русская – к его душе и уму. Потому тоже понятно, почему русская литература так благосклонно встречается всеми высоколобыми в мире, а западная – всеми слесарями и недоразвитыми подростками. Так же понятны и крохотные тиражи русской и огромные западной: тот же процент соотношения умных людей и… остальных.

Потому в России с ее засильем духовенства и его борьбой супротив скоморошества просто немыслимо было появление таких чисто развлекательных авторов, как Вальтер Скотт или Дюма. За что теперь и расплачиваемся. Оказалось, что развлекательную литературу с удовольствием читают даже самые что ни есть высоколобые, хоть и морщатся, так положено, в то же время очень трудно заставить слесаря прочесть Достоевского или хотя бы Астафьева.

Сегодня западная литература усиленно старается хоть как-то одуховниться, но и не потерять читателя. То есть ее бегающий и стреляющий с обеих рук мышцастый кинг-конг теперь еще и рассуждает, даже цитирует что-нибудь умное, а вот наша сурьезная и очень уж духовная литература все еще брезгает опускаться до простого читателя. И потому наши авторы старой закалки сейчас читают свои вещи жене и собаке, а также своему отражению в зеркале.

При всей симпатии к этим людям, я все же посматриваю на них с брезгливой жалостью. Чтобы поучать народы, надо хотя бы понимать, в каком мире живешь. И среди каких людей. Что толку, если напишете гениальную вещь, но та помрет вместе с вами? Это пустоцветство.

Книга должна давать плоды, то есть сеять разумное, доброе, вечное. Или же разрушать неразумное, недоброе и сиюминутное. Более того, ее должны прочесть как можно больше людей. Потому свои идеи надо подать не только умно, но и в яркой увлекательной форме. Чтобы семена плодов все же запали как можно в большее число голов. И дали всходы.

Поучать, развлекая. Иначе не получится. Иначе можно только развлекать, а это уже не литература. Клоунада-с!

Очень коротко о емкости текста

Из той же оперы по емкоизации текста: если какое-то слово можно заменить более коротким синонимом – делайте это не колеблясь. Это всегда делает фразу лучше, упруже, ярче. Даже если заменяемое слово отличается всего одной гласной – заменяйте! Замените и прочтите в новом и старом вариантах. И вы почувствуете разницу. Даже две большие разницы.

Когда-то одновременно переводили на русский язык «Гайавату» и «Калевалу». И то и другое в стихах, так что приходилось для первой дописывать еще строчку, а для второй – сокращать. Вы сами можете убедиться в этих национальных особенностях, сравнив инструкцию, написанную на разных языках.

Увы, мы скоростные борзые только в сравнении с горячими эстонскими калевалами, но все-таки проигрываем гайаватам по динамике и экшену. Во многом как раз из-за длиннот наших слов. Потому сокращайте их, заменяйте, еще раз, самыми короткими из синонимов.

Укорачивайте фразы, чтобы «словам было тесно, а мыслям просторно»!

Идем дальше. О филигранности языка