Как страшно засыпать в России

Как страшно засыпать в России,

Когда из тьмы рождается не тьма,

А террорист (коварный раб пустыни),

Готовый сокрушить взрывчаткою дома.

И если есть возмездие святое,

И если есть правдивый честный суд -

Не совершат лихое дело злое

Те, кто за злобу кару понесут.

Поглотит их земля и свет навек погаснет

В сознании их диком и глухом.

О, человек, не думай впопыхах о счастье,

По головам идущи напролом!

Люблю я старые газеты:

В них жизнь витает как в печи,

Плодятся вечные сюжеты

И пахнут Богом калачи.

Макс Фрай

Кругом Макс Фрай -

и дальше – больше;

мне прямо верится с трудом,

что животворное искусство

без стука входит в каждый дом.

– Что, ты, нежданное творенье

готово дать моей душе:

обожествленье,

озаренье…?

– Нет. Только смерти неглиже.

Якутия

Тяжёлый край, где мёрзнет снег,

Где человеку нет раздолья,

Где стынет кровь две сотни лет

Реки, ушедшей здесь в подполье.

Якуток сонные глаза

Ещё стремятся к вечной неге,

И капает с домов слеза

Как песнь прощальная о снеге.

Враги

Как хорошо иметь врагов,

Соплю их чувствовать душой.

Мир полон древних дураков,

Ума лишённых красотой.

Абракадабры все сойдут,

Утихнет сплетен мёртвый шторм.

Суд смертных – то не Божий суд,

Читайте 106 псалом.

Сумерки

В ночном саду, у злых аттракционов,

Где каждый шаг рождает сто других,

Мы с Джессикой плодили россыпь стонов,

Похожие на птичек заводных.

Я с страстью гладил бархатную шейку,

Лез в джинсы, забывал на миг,

Как Джессика подбросила идейку

Покрасить Ленина в цвета созревших фиг.

Апофеозом стали трепетные ласки,

Взаимные как твитовский твой друг.

Стоял Ильич в шахтёрской старой каске

И ждал рукоплесканья наших рук.

Ты сегодня такая красивая:

вздёрнутый носик и взгляд в пустоту.

Если б не ночь, упоительно длинная,

я бы умер, глотая слезу.

Твоя тень, не видавшая солнца,

близко так, что я слышу на вкус,

как сгорает до самого донца

моя страсть с сотней временных чувств.

Идут мужи в белых одеждах,

А впереди идёт Христос.

В душе Руси моей мятежной

Который год уже мороз.

Я видел сон, где мгла сияла,

С мужей сочился дивный свет.

И Русь как бабочка воспряла,

Отторгнув паутины бред

Не отнимай, о дивный Бог,

На вечный Рай мою надежду,

Пусть наг я, грязен, одинок

И превращён грехом в невежду.

Но где-то теплится в душе

Всё то, что светом согревало.

Умру, и в звёздной тишине

Я одолею смерти жало.

Проститутка

Стоит как статуя, в проходе,

Как моль – безжизненно бледна,

Оставив совесть на приколе

Там, где с отцом одна жила.

Отец и пил, и издевался,

Мстя за невинность, чистоту.

Он пылью сделать всё старался

Её заветную мечту.

И здесь, у статуи святого,

Который бесам сеял страх,

Она как часть всего земного,

Отходит медленно в злой прах.

Кто воскресит слепую душу?

Сотрёт слезу, очистит ум?

Как в бедствии – толкнёт на сушу,

Когда утихнет шторма шум?

Римский жрец

Я был жрецом в далёком Риме,

Вершил дела седых людей,

И вдруг доверил сердце приме,

С огромной тяжестью грудей.

Я бегал днями и ночами

В уютный дом у злой реки.

Там занимались мы страстями

И были счастьем эти дни.

Но заболел я странной хворью,

Уехал в Африку, и вот -

Залит живот вонючей кровью

И эта кровь на част рвёт.

Спасти любовь могла, но вскоре

Убили душу примы той.

Мы умирали с ней в позоре,

В своей любови роковой.

Теперь богам я мою ноги,

У примы есть прекрасный сад,

Я день и ночь слогаю слоги

И каждый встречный стал мне рад.

Меланхолия

Мне не снится Париж,

Мне не снятся цветы

У старинного серого дома.

Моя совесть чиста,

Моя песня проста:

Мне нужны только вера и воля.

Поднимусь на чердак,

Засвищу просто так,

Ветер дует

И море трепещет.

Моя родина – синяя даль.

А Париж мои раны не лечит.

Андрею Вознесенскому

Свет свечи – это твой мне подарок,

И уйдя, ты остался со мной.

В тишине, когда отзвук так сладок,

Я услышу твой голос святой.

Вдруг порвав непорочные строки,

Я уйду навсегда в тишину,

День пройдёт, и неделя – все сроки,

Всё не вечно, лишь роза в саду.

В этой розе – разлука и встреча,

Ты и я – это всполохи звёзд.

Знает время, бунтарством калеча,

Петь стихом нам зачем довелось.

Надежда – весна; я плачу от счастья,

Что Бог мне оставил хоть горстку тепла,

И чья-то рука мне легла на запястье,

Сказав, что падёт моей боли скала.

Я нежусь на острове новых мечтаний,

Я жить захотел, я воскрес всей душой,

И чья-то слеза, как в пучине восстаний,

Луною блеснув, породнилась с землёй.

Я жду, когда придёт рассвет;

Я жду, когда проснётся солнце;

Когда войне скажу я "нет";

Когда судьбу допью до донца.

Я жду блаженные часы;

Я жду весну, не ждавши лета;

Когда любовь возьму в узды;

Когда уеду на край света.

Мне надоело петь о смерти,

Я весь потрёпан, но живой.

Оставили притвор все черти

Моей каморки холостой.

Моя рука уже не дрогнет,

Когда объявят вновь войну.

Моя собака уж не сдохнет,

Когда я к Богу отойду.

Над летней беседкой, где солнце живёт,

Где в бежевых тучах свобода поёт,

Душа моя ищет, душа моя ждёт,

Когда новый Царь сквозь несчастья сойдёт.

Я брошу томлений слепые узы,

Из леса сойду в полевые низы,

Вскричу, и с деревьев осыплет листва,

И стану как птица, что в небе чиста.

Мне многое не нравиться в стране,

Но я учился в этих ветхих хатах

Не жаловаться Богу на спине,

А правду вить при солнечных закатах.

Порой рождалась мудрая строка,

Что революция рождается не в душах -