КАК УБИТЬ ЧИТАТЕЛЯ

Аргус Мархабаев

КАК УБИТЬ ЧИТАТЕЛЯ

Здравствуйте, читатель. Возможно, заинтригованный названием рассказа и подбодрённый малым количеством страниц, вы бесхитростно подумали, почему бы вам тут же его и не прочесть, пока по телевизору нет ничего интересного. Должен предупредить: это действительно может стоить вам жизни. Хотите верьте, хотите нет, но вы рискуете стать юбилейным — десятым по счёту — поклонником лёгкого жанра, кого находили мёртвым с одной из моих книжек-минуток в руках (всего их пять, включая эту, по три рассказа в каждой, от трёх до пяти тысяч слов, тиражами от двухсот пятидесяти до тысячи экземпляров), такое вот малоприятное совпадение. Даже не знаю, досадовать на лукавую фортуну или как, что меня издают крайне редко и минимальными тиражами.

После восьмого или всё же девятого случая в мою дверь и позвонили ребята в полицейской форме. Конечно, никаких вразумительных претензий ко мне у них быть не могло, разве что литературно-критического свойства, просто в те дни все говорили о польском литераторе Кристиане Бала́, которому ради написания истории про убийство понадобилось собственноручно совершить убийство, причём книжного убийцу тоже звали Крис, и которого изобличили и осудили на 25 лет как раз благодаря выходу в свет повести, где всякие совпадения имён и событий с реальными оказались совершенно неслучайными. Лично я до сих пор не понимаю, как человек со столь скудным воображением вообще когда-то научился читать и писать. Что касается моих мертвецов, то, по словам полицейских, все они были мужчины пенсионного возраста, сплошь сердечники, почечники, диабетики и астматики, так что по отдельности в смертях нет ничего необычного. Трое, правда, отправились на тот свет в результате несчастных случаев: один потерял сознание и захлебнулся в ванной, другой отравился просроченной австралийской тушёнкой, третий сломал шею при падении с лестницы, но и такое случается со стариками каждый божий день. С трудом переварив услышанное, я невольно подумал, как это символично — человек с просроченной жизнью умирает от просроченных консервов. Бедняга, это насколько надо было выжить из ума, чтобы рассчитывать на свежие продукты из Австралии?

Затем мне показали прижизненные, смею надеяться, фотографии покойных, перечислили по именам, я, естественно, никого не узнал, подумав не без раздражения, что теперь буду единственным в мире литератором, кто может припомнить всех до одного своих читателей и в лицо, и поимённо. Кроме того, фотографии развеяли как дым тайную мечту каждого мозолезадого писаки‑домоседа о длинноногой, пышногрудой поклоннице его таланта, особенно физиономия того, обожравшегося тушёнкой. Порасспросив о судьбе тиражей злосчастных книжек-минуток и узнав, что подобные безделицы живут ещё меньше, чем газеты, неважно, раскуплены нарасхват или только этими девятью, полицейские пришли к заключению, что славы польских коллег им не видать как собственных барабанных перепонок. Я добавил для надёжности, что у меня начисто отсутствует мотив, что у меня каждый читатель на вес золота, и позволил себе шутку, что объединяющей причиной печальной закономерности, хочется верить, явилась не смертная скука. Полицейских, как водится, было двое, они тоже пошутили, что, в отличие от книжных полицейских, они оба и хорошие, и добрые и не стали бы хвататься за стволы и браслеты, если бы им предложили выпить в рабочее время. В общем, визит завершился милой беседой о про́клятых книгах, теории вероятностей, о притянутости за волосы большинства сообщаемых прессой случаев невероятных совпадений, хотя два стрит‑флеша в одной раздаче никто не счёл полной небывальщиной.

Как видите, дорогой читатель, поводов для паранойи у нас с вами нет, и всё же, прежде чем продолжить чтение, сделайте одолжение, примите заблаговременно ваше лекарство, если нездоровы, с принятием горячей ванны, напротив, повременив, и держитесь подальше от крутых лестниц и консервов со вздутыми крышками. Боюсь, вашим снимком мне придётся любоваться уже в полицейском участке, где по закону больших чисел должны найтись и плохие полицейские. Ну, и чтобы максимально отдалиться от греха, не сочтите за труд составить завещание, если ещё не составляли, приведите в порядок дела, если ещё не привели, и только потом возвращайтесь к прерванному занятию. Кажется, паранойя потихоньку берёт своё, но на всякий случай заставьте себя заодно проверить, заперта ли ваша дверь на ключ и цепочку, задвинуты ли щеколды на окнах и плотно ли задёрнуты шторы, а также загляните под кровать и в стенной шкаф — кто знает, может некоторым из ваших предшественников всё-таки помогли умереть. Не хочется изъясняться штампами, но бережёного и бог бережёт, как говаривали японские лётчики-камикадзе перед тренировочными вылетами. Впрочем, мы оба — и я, мнящий себя сочинителем детективных историй, и вы как поклонник этого жанра — слишком хорошо знаем, какая это сомнительная безопасность, находиться в запертой изнутри комнате.