Как убить литературу. Очерки о литературной политике и литературе начала 21 века

В молодости, когда я жил два года во Франции, каждый выходной ходил на футбол, на любительский футбол. На парижском стадионе Georges Carpentier тогда, более двадцати лет назад, играли любительские команды – и взрослые, и детские. И вот этот любительский футбол мне очень нравился, даже больше, чем профессиональный. В любительском футболе – больше порыва, страсти, в нем нет никакой корысти.

…А как быть с поэтами-любителями? Во-первых, не называть их (нас) графоманами. Все люди имеют право на поэтическое высказывание, более того, иные дилетанты мне интереснее многих так называемых профессионалов – своей непосредственностью, чистотой, искренностью, даже милой несуразностью. Такие стихи – всегда от сердца, от души.

Все имеют право на существование («Дети Ра». 2017. № 11).

С последним согласен. Имеют. И выполняют важную для литературы роль – того хора, на фоне которого существование профессиональной литературы только и является возможным. И некоторые дилетанты, опять же соглашусь, могут быть интереснее профессионалов.

Но вот умиления от «непосредственности и чистоты» любительской поэзии не испытываю. Да и Степанов, думаю, не испытывает. Просматриваю номер «Детей Ра», где помещена эта заметка: может, будут теперь печатать стихотворные излияния «от сердца, от души» (хорошее, кстати, было бы название рубрики для такой продукции). Нет, тексты вполне профессиональные. Литвак, Кальпиди… К чему тогда эти заявления?

Год назад мне уже приходилось в «Знамени» (2017. № 7) откликаться на похожие сентенции другого главного редактора, Владимира Козлова («Prosōdia»). Напомню тезис Козлова:

В постсоветское время в русской поэзии произошла демократическая революция… Право писать, выражать себя, никого не спрашивая, входить в литературу стало всеобщим достоянием. Можно только радоваться тому, что всё большее количество людей пытаются подобрать слова к своим мыслям и чувствам, осваивая при этом литературные формы («Prosōdia». 2017. Вып. 6).

Разделять эту радость в своем отклике я не стал. Впрочем, не буду повторять то, что писал тогда, это есть в Сети. И, опять же, непонятен смысл этого расшаркивания перед любительской литературой. В своем журнале Козлов как печатал, так и печатает профессионалов, а отнюдь не деятелей этой «демократической революции».

Приведу еще один случай – еще более диагностичный.

Кирилл Анкудинов на своей страничке в ФБ (23.04. 2018).

Для того чтобы восстановить «культурную модель XIX века» («высокая культура» против «низкого маргиналитета»), надо восстановить сословную систему XIX века с «публикой» и «народом». Или хотя бы советскую систему начиная с 30-х годов ХХ века (когда ВСЕХ тянули за уши в «дворянский канон»; какими «невидимыми миру слезами» это было оплачиваемо, мы можем лишь догадываться). Ни то, ни другое ныне невозможно. Сейчас «высокая культура» не конвертирована никакой социальной стоимостью, это девальвированная валюта…

Представить, что иерархия в культуре обладает определенной автономией и совсем не обязательно должна коррелировать с сословной иерархией, Анкудинову, видимо, сложно. И что кроме социальной или экономической стоимости (которые тоже, разумеется, важны) в культуре – и литературе – может быть в хождении своя собственная «валюта», отражающая уровень таланта и мастерства.