Как убить литературу. Очерки о литературной политике и литературе начала 21 века

Впрочем, Анкудинов все эти годы как раз занят тем, что отрицает любую иерархичность в литературе. Когда-то он утверждал, что самодеятельные поэты-«толкиенисты» будут покруче Анатолия Наймана и «наше завтра будут делать “толкиенисты”» («Литературная Россия». 2005. № 4). Недавно сходным же образом поставил рядом Олега Чухонцева и очередную звезду любительской поэзии (там тоже есть свои «звезды») Ах Астахову.

Тут уже не просто «Кутейкин и Христос – два равные лица»; первый оказывается «равнее». Анкудинов берет на себя роль рупора «кутейкиных», «творцов-любителей», как бы недоумевая от их имени, почему «какие-то» Чухонцев или Найман занимают высокие места в литературной иерархии, откуда вообще эти иерархии взялись… И Анкудинов кивает: да-да, нет сегодня никаких иерархий (для доказательства в ход идет довольно примитивная социология). И вообще нет профессиональной литературы и непрофессиональной, а есть лишь разные субкультуры; просто Чухонцев в одной, а ты, Вася Пупкин, в другой.

Роль эта неблагодарная; для чего Анкудинов взял ее на себя, не знаю.

Литераторы-любители, за которых он печалуется, как Некрасов за крестьян, его, похоже, не читают; да и не очень нуждаются в том, чтобы кто-то от их имени выступал. Живут в своем внутренне насыщенном сетевом и тусовочном мире, а если что – могут и сами за себя постоять (сталкивался). Да и не на них все эти заявления о конце «высокой культуры» или «высокой литературы» рассчитаны – а на коллег по литературному цеху, подразнить, пофраппировать немного…

Попытаюсь всё же понять логику всех этих заявлений.

Видимо, что-то есть такое в воздухе времени, что заставляет профессиональных литераторов с интересом и чуть ли не с симпатией глядеть в ту сторону, куда прежде они либо вовсе не смотрели, либо поглядывали с сочувствием и легкой усмешкой.

Одну предположительную причину я уже назвал в начале – критическое состояние с матобеспечением.

Есть и другая – которую, слегка переиначив название известного романа, можно назвать пришествием дилетантов.

Об этом – как о новом тренде современной европейской цивилизации – хорошо и точно написал еще в конце нулевых Михаил Маяцкий.

В целых секторах хозяйства профессионализм вымывается, уходит, как вода сквозь пальцы. […] Целые институты – школа, почта – за считаные десятилетия разбазарили вековой опыт профессионализма. […] Некомпетентность госчиновников, архитекторов, библиотекарей… стала банальностью, жаловаться на которую неприлично. […] На противоположном полюсе процесса массы творцов-любителей захватили арены, некогда безраздельно принадлежавшие профессионалам – от макетирования книг до пения и прочих искусств[106].

В современной русской литературе некомпетентность, к счастью, не стала банальностью, и накопленный опыт профессионализма пока еще не растрачен. Слишком значительные инвестиции – и материальные и символические – были сделаны с Пушкинской эпохи и вплоть до начала 90-х прошлого века.

И пока будут активны поколения хорошо помнящих и респект, который вызывали литературные профессии, и очереди в книжных, и многое другое, казавшееся тогда таким естественным, – до тех пор профессиональная литература будет держаться. Вопрос только, на сколько этого «векового опыта профессионализма» литературе еще хватит.

А снаружи накатывают те самые «массы творцов-любителей». И благо, если они стремятся к профессионализации. Пройти хотя бы уже упомянутые литературные курсы, например. Кстати, прозаики-любители гораздо более готовы учиться – что лишний раз говорит о том, что современная русская проза лучше «обустроена», чем поэзия. Помню, как, начав два с половиной года назад вести онлайн-курс по прозе в школе Майи Кучерской (Creative Writing School), я спросил у нее, почему бы не создать нечто подобное для стихотворцев. Ответ был, что дело это безнадежное: слушатели не набираются; стихотворцы-любители уверены, что они и так всё умеют[107].

И здесь – самое важное отличие профессиональной литературы от любительской.

Любой профессиональный литератор тоже когда-то начинал как любитель, но достаточно быстро эту стадию проходил, вступая на жесткий путь профессионализации. Что же касается тех любителей, для которых литература так и остается увлечением, хобби, «для души»…

Впрочем, лучше снова процитирую Маяцкого.