Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения

– Однако ты должен перемениться, Бенвенуто…

– Как это?

– Ты взрослый мужчина, а ведешь себя, как ребенок. Моя мать говорит, это потому, что ты – невоздержанный человек. Но я же знаю, что ты станешь другим, когда мы женимся.

– Другим?

– Да, Бенвенуто! Ты не смотри, что я намного младше тебя: я понимаю, как надо устраивать семейную жизнь.

– Откуда взялись твои познания, – от матери?

– Она не сумела построить свою семью, и сейчас живет в грехе и в безобразии с этим жирным дураком Ипполито, чему она могла меня научить? – презрительно ответила Анжелика. – Нет, я просто видела, как живут счастливые семьи, и училась у них. У нас был сосед Винченцио. Моя мама рассказывала, что когда-то он жил в большой бедности, но я этого не помню. При мне он уже был самым богатым человеком в нашем квартале. Из-за этого его жена Люченция жутко задирала нос перед соседями, и ее не любили. Но как они жили, святая Маргарита! Дом у них был – полная чаша! Винченцио работал в конторе синьора Лудовико, а сеньор Лудовико загребал кучу денег, потому что мог выиграть любое судебное дело. Он был способен отсудить что угодно у кого угодно, – так говорила моя мать.

Как роскошно одевалась Люченция, – ах, Бенвенуто, если бы ты видел! Все завидовали ей. А в доме у нее была серебряная посуда, и мебель из ореха, и даже гобелены на стенах… Винченцио и Люченция уехали из нашего квартала еще в позапрошлом году, но я помню, как по воскресеньям и по праздникам они шли в церковь, шикарно разодетые, а няня, – представляешь, няня! – вела за руки их детей, наряженных в бархат, шелк и парчу. А летом, в самую жару, Винченцио вывозил свою семью в горы к целебным источникам. Моя мать всегда страшно злилась, когда вернувшись оттуда, Люченция хвасталась, как там было хорошо.

– И ты хочешь, чтобы я стал, как тот Винченцио? – нахмурился Бенвенуто.

– Мать называет тебя сумасбродом, но я знаю, что это не так. Ты – настоящий мужчина, и будешь заботиться о нашей семье не хуже, чем Винченцио заботился о своей. По воскресеньям и по праздникам мы будем ходить в церковь, и няня будет вести наших детей за руки; летом мы тоже станем выезжать к целебным источникам и еще куда-нибудь, где бывают богатые люди; а дом у нас будет лучше, чем у Люченции, – мебель мы закажем из красного дерева! – мечтательно произнесла Анжелика.

Бенвенуто начал одеваться.

– Ты уже уходишь? – спросила его Анжелика. – Ах, да, пора! Скоро вернется мама и Ипполито. Когда ты придешь к ней договариваться насчет нашей свадьбы?

– Завтра я буду у нее.

– Мой Бенвенуто, поцелуй же меня на прощание! – подставила она ему щеку. – Вот так. Ты ничего не забыл из своих вещей? Ну, иди, а я приведу в порядок мою постель.

* * *

– Ты не понимаешь меня, Франческо! – Бенвенуто допил остатки вина из бутылки. – Я хотел на ней жениться. Жениться, – доходит до тебя?

– Ты считаешь меня идиотом? – Франческо открыл новую бутыль. – Куда ты дел свой стакан? У тебя что, два стакана?

– Нет, один из них – твой.

– Мой? Как он может быть моим, дьявол меня побери, если оба стакана стоят справа от тебя, а я сижу напротив?

– Я толкую с тобой о серьезных вещах, а ты – о стаканах! Наливай и в тот, и в другой, и бери себе, какой хочешь.

– Это другое дело! Выпьем.

– Ты не понимаешь меня, Франческо. Я хотел жениться на ней, а она посмела сравнивать меня с каким-то сутягой; более того, она ставила мне его в пример. Она желает, чтобы я был таким, как все. Нет, не таким, как все, а наихудшим из всех! Ее мечта – богатство, ее мечта – роскошная жизнь. Мое искусство для нее – только средство для добывания денег, а я – только содержатель семьи.

– Чего же ты ждал? Чтобы она помогала тебе в мастерской? – пожал плечами Франческо. – Ха, если бы мы искали жен, способных понять наше призвание и участвовать в наших делах, то моя жена облачилась бы в кольчугу, вооружилась шпагой и стреляла бы из аркебузы! Слава богу, я-то понимаю, что нельзя требовать невозможного от женщин, поэтому мне и не нужна никакая жена. Мне милее податливая девка, понимающая толк в любовных утехах и не требующая слишком большой платы за доставленное удовольствие.

– Но я хотел жениться на Анжелике! – вскричал Бенвенуто.

– Глупец! Я сказал тебе с самого начала, что ты спятил. Вы все смеетесь надо мной из-за того удара камнем по голове; может быть, я, действительно, иногда туго соображаю и порой не понимаю, что делаю, но тебя-то я сто лет знаю и люблю как брата, – ты можешь мне верить. Если я сказал тебе, что ты спятил, когда ты решил жениться, – так оно и есть, не сомневайся. Ты – глава семейства?! Ты – хозяин дома?! Ты – добропорядочный гражданин?! Ха-ха-ха, ха-ха-ха! Я сейчас лопну от смеха! – захохотал Франческо.

– Но я любил ее! – возразил Бенвенуто.

– Оставь, брат, – тебя привлекла ее молодость и красота, да еще ее недоступность, да еще письмо старого Джованни сбило тебя с панталыка. Вот и вся любовь, – ухмыльнулся Франческо.

– Нет, я все-таки хотел бы жить с Анжеликой, – вздохнул Бенвенуто.