Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения

– Племянники? – улыбнулась Козочка, вытирая нос и глаза передником. – Да они давно все выросли, переженились или повыходили замуж, и разъехались кто куда. А это мои внуки, дети моего сына Луиджи. Он стал моряком и плавает в дальние страны, а его жена со своими ребятишками живет со мной, – она, бедняжка, сирота. Только сейчас снохи здесь нет, еще до начала чумы она поехала в монастырь помолиться за Луиджи, да и застряла там; переживает, поди, о ребятишках-то.

– Вы получали мои деньги? – спросил Бенвенуто.

– Да, отец передавал нам все до последнего гроша. Если бы не ты, не знаю, как бы я смогла поднять своих детей. У мужа жизнь не заладилась, дела шли из рук вон плохо, а потом он еще и к вину пристрастился. Перед Рождеством он умер, упокой Господь его душу, а я переехала к отцу вместе со снохой и внуками. Отец был нам рад, царство ему небесное, но больше всего он хотел тебя видеть.

Козочка опять начала всхлипывать.

– Где похоронили отца? – Бенвенуто погладил ее по голове.

– В монастыре Святой Марии. Вообще-то, всех умерших от чумы хоронят на особом кладбище, но для нашего отца сделали исключение, – сквозь слезы сказала Козочка.

– Бедный отец! Последнее письмо я получил от него прошлым летом, – покачал головой Бенвенуто.

– Ну, надо же! – удивилась она. – Он тебе отправил с тех пор не меньше трех писем, а после, когда он уже заболел, то по моей просьбе тебе написал нотариус, – сама я плохо пишу, почти разучилась.

– Наверное, письма затерялись в пути, – пожал плечами Бенвенуто, не желая расстраивать сестру рассказом о своем тюремном заключении. – Отчего ты так бедно одета? – задал он вопрос, который давно хотел задать.

– Да что мне, старухе, наряжаться? – ответила Козочка. – Мне о душе пора думать, а не о нарядах. Бог меня в любой одежде примет, была бы душа чиста. Отец мне оставил деньги, но я их не трогаю: лучше передам своим, когда чума закончится. Он и тебе оставил деньги, завещал мастерскую и полдома, а еще велел напомнить, что в известном тебе месте спрятано золото, полученное от продажи вашей второй мастерской много лет назад.

– Я возьму себе немного этого золота, а остальное заберешь ты; заберешь так же причитающееся мне по завещанию отца, – твердо заявил Бенвенуто, заранее отметая все возражения.

– Господи, зачем мне столько? – всплеснула руками Козочка, покраснев от смущения.

– А мне зачем? – возразил Бенвенуто. – У меня нет ни жены, ни детей, а на одного себя я всегда заработаю. Не спорь со мной, сестра, – как я сказал, так и сделаю.

Козочка поцеловала его в лоб.

– Бог отметил тебя своей благодатью еще при рождении, милый мой братик. На десять человек хватило бы того, что он дал тебе, а главное, он дал тебе доброе сердце.

– Это правда, – кивнул Бенвенуто. – Я не терплю несправедливости, наглости, невежества, хамства и высокомерия, но сам я за всю жизнь никого не обидел и никому не причинил вреда без причины. Меня много раз обижали и пытались унизить; я вынужден был защищаться, а в результате, меня гнали, как дикого зверя, запирали в клетку, пытались убить!

– В клетку? Убить?! – в ужасе переспросила сестра.

– Вот и в родном городе я не могу оставаться надолго, – продолжал Бенвенуто. – Мои враги поклялись уничтожить меня, когда изгоняли отсюда в годы моей молодости, и я думаю, что они не забыли своего обещания. К счастью, некоторые из них уже умерли, как писал мне отец, но, увы, далеко не все: может быть, чума теперь их возьмет, будь они прокляты!

– Ай, Бенвенуто, разве можно желать зла людям? – укоризненно произнесла Козочка.

Он отмахнулся от ее слов.

– Одним словом, завтра поутру я отрою наш клад, заберу из него несколько монет, остальное снова спрячу, и покажу тебе, где будет храниться это золото. Оно – твое, но не спеши его тратить, пусть лежит до черного дня. А я уйду из города; разыщу своих старых друзей, – авось они подскажут, где может понадобиться мое искусство.

– Боже мой, всего одну ночь и проведешь под родным кровом, бедный мой братик! – Козочка еще раз всхлипнула и обняла Бенвенуто, как маленького. На втором этаже опять появились две детские рожицы, и мальчишеский голос прокричал:

– Бабушка, мы кушать хотим!

– Сейчас, сейчас! Господи, я и тебя забыла покормить, Бенвенуто! Какая я бестолковая стала! – спохватилась Козочка. – Но как же ты уйдешь, ведь караулы тебя не пропустят? – спросила она, поднимаясь, чтобы приготовить ужин.

– Тем же ходом, что пришел, – улыбнулся Бенвенуто, а сверху вновь послышался тоненький хохот.

* * *

Мокрый проселок прямой блестящей линией прорезывал черные жирные поля, разделенные на неправильные четырехугольники жердяными изгородями. Серое небо вздымалось над землей, и по нему неслись темные рваные тучи. Они то сгущались, и тогда начинался частый холодный дождь, то вдруг рассеивались и таяли, и в мутной пелене неба появлялись ослепительные синие просветы. Ни одной души не было вокруг; лишь на редких крестьянских фермах угадывалась жизнь по дыму из труб и собачьему лаю.