Как в кино

Лет двенадцать-тринадцать тому назад мы ничего не клянчили у Вселенной, еще не выработалась привычка стоять с вечно протянутой рукой и, тяжело вздыхая, закатывать глаза. Не навязанная «осознанность», которую еще попробуй осознай, не аффирмации или «доверие к миру», а стальное баранье упорство становилось двигателем прогресса. Фильм «Секрет» казался откровением на грани абсурда, такая праведная ересь, вроде как во благо.

Способы «правильного бытия» мы устанавливали сами, сами для себя. Наши фильтры морали и нравственности справлялись без помощи зала, мы жили так, как чувствовали, самоопределялись эмпирическим путем. Мы делились мыслями в ЖЖ, да, мы хотели быть услышанными, понятыми, прочитанными, но ненавязчиво, в режиме «взболтнулось». Мы не тонули в бушующем океане бесконечных крайностей: феминистки, культивирующие женственность блаженные феи, ппшники, зожники, beauty – эксперты на все руки от скуки, экзистенциальные фрики, бодипозитивщицы, яжмать, а яжебать. Откуда выпадают эти демоны и черти, как заткнуть эту магическую щель?

Российский глянец неутомимо транслировал в массы роскошь, недоступную для большинства, устанавливал стандарты must be, must have, must visit. А еще из номера в номер рассказывал несведущим о мастурбации и медитации, и то и другое казалось загадочным и невероятно модным действом. Медитируешь и мастурбируешь – ты в тренде, ты fashion, можно хлопать в ладоши, твоя жизнь бьет правильным ключом. Кстати, красноречивые беседы о сексе стали к тому моменту индикатором широты взглядов, эротика во всех ее проявлениях вышла в массы, хотя Кристиана Грея еще не придумали. Всему свое время.

Мы не бравировали инфантильностью, наоборот, вели себя соответственно возрасту, а порой и заигрывались в те еще взрослые сказочки. Хотелось реализовываться, форсировать события, а не разводить детский сад. Мы добивались, прилагая усилия, а не множили свои «хочу» в бесконечные списки желаний, не клеили на ватман картинки несметных богатств. Мир априори существовал для нас, в первую очередь как бескрайнее поле возможностей. Фатализм был искусно огранен четкой верой в себя. Мы не знали, что бывает по-другому.