Как в кино

Знаю, что со стороны я кажусь хрупким цветком, но на самом деле мой стебель больше похож на стальной стержень. Бабушка всегда понимала: на меня можно положиться. Может, поэтому и сдалась болезни так легко? А будь я рохлей, она сама нашла бы силы бороться?»

– Путевые заметки?

Голос Антона заставил ее захлопнуть блокнот. Так хлестнула взглядом, что он отшатнулся, вжался в сиденье самолета, который нес их к Москве. Ей увиделось, как это выглядит со стороны: маленькая девочка держит в страхе большого, немолодого мужчину. Капризная дочь? Стервозная юная любовница? Кому скажи, что просто знакомые, не поверят. Вспомнилось, как он метался ночью в постели, мечтая расплавиться от жара, лишь бы не раздирало больше внутренности желание, которому Антон не мог дать выхода. Какие знакомые? Кого он обманывает?!

Ася произнесла как можно мягче:

– Да так, записываю на память…

– Правильно, – вышло сдавленно, но, кажется, она не заметила. – А то скоро забудешь.

– Ты уверен?

«Зачем она спрашивает? Не понимает, что эти слова дают мне надежду? Серьезно? В них ведь так и слышится: «Я тебя никогда не забуду…» Уж она-то должна это уловить?» – Антон еще не успел додумать, когда Ася одной фразой до основания разнесла воздушный замок, который он неловко пытался воздвигнуть.

– То, как ты паришь выше орлов, не забудется…

Он стиснул руки так, что заболели костяшки пальцев: «Какой дурак… Вообразил невесть что! Конечно, она говорила только о Дагестане».

– Я очень благодарна тебе за это путешествие, – добавила Ася вежливо.

Слишком вежливо, как показалось Антону. Так разговаривают с людьми, которые вызывают симпатию, не более того.

– Мы же не потеряемся после возвращения в свои… жизни?

– А сейчас мы разве в чужих? – Она постучала ручкой по блокноту. – Хотя ты прав… Любое путешествие воспринимается как переход в иную реальность. А потом ты возвращаешься в свою, и кажется, будто ничего не было. Я мало путешествовала, но каждый раз возникало такое ощущение. У всех так?

Вопросительный взгляд зацепился за его лицо, отчего Антону внезапно стало не по себе: «Что она видит? Стареющего соседа-добряка, которому до того тоскливо, что он готов заплатить, лишь бы не отправляться в путь в одиночку? Таким я ей кажусь? Она даже мысли не допускает, что я…»

– Перекус везут, – оживилась Ася и сунула блокнот с ручкой в сетчатый карман переднего сиденья.

И это тоже восхитило его: какая же она непосредственная, настоящая! Ни следа косметики на лице… Конечно, в девятнадцать лет это и не нужно, но Антон помнил, что его жена и в ранней молодости даже в булочную не выходила, не подкрасив глаза. Только он и знал, как она выглядела на самом деле в те годы… Сейчас и ему это неведомо.

– А как ты покупаешь продукты? – вдруг озаботился он. – У тебя же нет машины, а магазины далеко. И бабушка не помощница, как я понимаю.

Она сразу насупилась:

– Зачем напоминать сейчас?

– Ох, извини. Я просто подумал, что могу заодно и тебе брать кое-что, когда затариваюсь на неделю. Это не сложно.

В серых глазах отчетливо проступил холодок:

– Зачем? Нянчиться не с кем?

– Я не воспринимаю тебя как ребенка.

– Неужели? Даже кофе пытаешься за меня купить… Я давно живу почти совсем самостоятельно, если ты не заметил. И как-то справляюсь. И вообще…

«Не произноси этого!» – взмолился Шестаков, внутренним чутьем угадав: сейчас прозвучит то, что не удастся стереть из памяти. Ася смотрела на него с беспощадностью ребенка, который не станет скрывать, если новая игрушка ему не по душе.

– Прошу прощения, – произнесла она таким тоном, что Антон сжался, – но мне удобнее обращаться на «вы». Не против, если я вернусь к этому? Неестественно, что я «тыкаю» такому взрослому человеку. Вы же не обидитесь?

– Нет, конечно. – Откинув голову, Шестаков закрыл глаза: «Вот и все. Мы вернулись в свою реальность. Здесь мне ни за что не подняться выше орлов».

* * *

Когда на экране телефона появилось короткое Асино имя (без фотографии), Лиза чуть не швырнула его в стену. В голову ударил жаркий шум, в котором спутались вопросы: «Зачем она звонит? Почему мне? С ней что-то случилось?»

Не отвечая, хотя палец уже застыл над зеленой трубкой на экране, Лиза шумно втянула воздух. Нет, ни один из этих вопросов нельзя задавать, чтобы не дать девчонке повода думать, будто она ревнует. А она ревнует? Ей было неприятно даже допускать мысль о соперничестве с девочкой, которая ей так понравилась… И рассказы ее понравились. Более того, пленили… И Лиза то и дело мысленно возвращалась к ним, не спрашивая себя: зачем? Просто думалось об этих людях, рожденных Асиным воображением. Такие короткие истории, а не отпускают, надо же…