Как в СССР принимали высоких гостей

– в Батуме не было интимного завтрака в узком кругу. Приемы были громоздкими. «Многолюдство, затруднявшее маневрирование, представлялось тем менее целесообразным, что многие из присутствующих вообще не были представлены падишаху и таким образом присутствие лишено было всякой ценности, поскольку падишах не знал, кто эти многочисленные гости, сидящие за столами. Непонятно было, для какой цели они приглашены»;

– иностранных консулов приглашать не следовало, так как в Ленинграде они не принимали участие в приеме. Таким образом, был дан повод для справедливых упреков со стороны ленинградских консулов. «Совершенно излишним представлялось иметь этих враждебных наблюдателей за завтраком, который прошел не слишком организованно» [128].

На «Полуяне» (пароходе, на котором падишах покинул Кавказ) выяснилось, что не хватает комплектов белья и подушек, притом что на прием были израсходованы значительные средства.

Видимо, не хватило средств и на ремонт сходен: в Батуме, выходя из катера на берег, королева едва не провалилась, и ее выносил в своих объятиях один из сотрудников Закавказского ЦИК. На «Полуяне» падишах и свита находились в отличном настроении: гуляли по палубе, музицировали. Падишах даже попытался танцевать со своей супругой. Служба протокола создавала для Амануллы-хана максимально комфортные условия на протяжении всего путешествия. Однажды, когда Аманулла-хан фотографировал волны, в фокус попал один из сопровождавших корабль миноносцев. Падишах заметил, обращаясь к Флоринскому: «Вы не мешаете мне снимать».

Персия

Флоринский был приглашен продолжать путешествие с падишахом в Тегеран, Москва одобрила это предложение [129].

Пристань в Пехлеви и прилегающий бульвар пестро украшены флагами, фонариками, цветами. Почетный караул в «зеленых, несколько опереточных мундирах». На пароходе выстроена советская охрана во главе с Фокиным и Рыбкиным на берегу, у сходни также находились наши охранники с саблями наголо. «Т. Фокин отлично проводит эту церемонию, просто, но внушительно. Молодцы его ребята. Полный контраст с персидской бутафорией», – вспоминал Флоринский [130].

Падишах сошел на берег в сопровождении своей семьи и свиты, турецкого посла и прикомандированных из РФ. На королеве и принцессах были шляпки с легкими вуалетками. Из персидских дам никто не принимал участие в официальной встрече. После обхода почетного караула падишах с семьей отправляется на остров, на котором находится дом для падишаха. Флоринский обращает внимание на большое число военных в опереточных красных и голубых мундирах, являющихся слабым воспроизведением Наполеоновской эпохи.

Обер-церемониймейстер знакомит Флоринского с программой. Вечером должен состояться обед, на который приглашены прикомандированные к падишаху с советской стороны и командный состав эсминцев. Для краснофлотцев обед будет дан отдельно. Первоначально гостям сообщили, что они должны быть на обеде во фраках, за три часа до приема поступило новое решение – согласно воле падишаха все должны быть в пиджаках.

Далее Флоринскому сообщают, что, исходя из норм протокола, министр двора просит советских представителей выехать в Тегеран отдельно от падишаха и немного раньше его. Флоринский задает вопрос о том, стоит ли вообще советским представителям ехать в Тегеран. На это ему отвечают, что посещение Тегерана гостями из СССР весьма желательно, так же как участие во всех приемах, которые будут в столице в честь падишаха. После того как Флоринский поделился с коллегами этой информацией, высказывались мнения, что предложение об отдельном путешествии в Тегеран вызвано нежеланием персидской стороны портить отношения с Англией, принимая во внимание заключенные с ней соглашения. Советская делегация пребывает во дворец к 20 часам, но никаких признаков начала обеда не наблюдается [131]. Флоринский добивается встречи с министром двора, в беседе с которым заявляет, что если «наше присутствие вызывает протокольные затруднения в пути, но нет гарантий, что таковые не возникнут в Тегеране, хотя эти протокольные тонкости мне не совсем понятны, ибо 2 персидских дипломата путешествовали в нашем поезде с падишахом по всей территории Кавказа <…>». Далее Флоринский заявляет, что советская сторона не склонна создавать ни политические, ни протокольные проблемы дружественному персидскому правительству и поэтому предпочитает отказаться от поездки в Тегеран [132].