Как в старой сказке (СИ)

Комментарий к Часть 23. Красный принц, параграф 3 Часть маленькая, поэтому продолжение завтра, 10 декабря

====== Часть 24. Злая ведьма Запада, параграф 2 ======

— Матвей… Матвей! Господи, что с тобой стало…

Свеколт бросилась на колени перед сидевшим в кресле парнем, который некогда был ее лучшим другом, другом детства и юности. С которым играла в одной песочнице, делила книги и игрушки, даже целовалась — из чистого интереса, робко и неумело, смеясь и смущаясь. С которым мечтала, что они поженятся и станут правителями одной из областей — справедливыми и добрыми высокими лордами, обожаемыми подданными и верно служащими своему королю Глебу. Что же вышло из этих наивных детских мечтаний…

Они выросли; она встретила Александра, Матвей — княжну Ирину, небогатую, но почти такую же умную и талантливую, как его детская подружка. Светящуюся, добрую, сострадающую Ирину, по своим моральным качествам много раз превосходящую Свеколт. У Елены было богатство и знатный род, близость к королевскому роду, невероятный интеллект — но пустота в душе. Пустота, которую не мог заполнить Багров. И которая мешала заполнить такую же пустоту в душе Багрова…

Может, если бы они реализовали свои наивные хотелки, многие были бы живы и здоровы. Может…

Лена осторожно коснулась щеки Матвея. Левый глаз вытек; через всю сторону лица шел жуткий уродливый шрам, заканчивающийся где-то под подбородком. Рука… Как же она любила эти руки, помогавшие ей воровать книги с королевской библиотеки и возвращать их на место! На месте руки была пустота. Матвей потерял кисть правой руки. Буль проклят этот Бессмертник Кощеев, решивший порадовать и примерно наказать бывшую невесту… Нет, милосерднее было оставить его там, на поле боя. Бездыханным. Ирине бы сообщили, что он погиб на поединке, сражаясь, как герой, за ее честь… И она бы любила и берегла память о нем.

Это было бы милосерднее.

Тихо застонав, Лена положила голову ему на колено.

Глеб, будь и ты проклят…

Александр, прежде тихо стоявший у двери, отошел к окну. Он не знал Бейбарсова лично — но… теперь… Он им восхищался, пожалуй? Мастерские игры с людьми. Мастерски исполненное наказание…

— Лен, успокойся ты. Все хорошо. Я жив. Шрамы заживут. Глаз… Бог с ним, с глазом. Жаль только, что руки не отрастить, — попытался пошутить Багров.

Свеколт тяжело вздохнула.

— Твоя честь тебя и погубила… Честь и любовь неплохо губят, да, Матвей? — хохотнув, девушка отстранилась, и вновь начала рассматривать его лицо, — а, пожалуй, не так уж и плохо… Красавчиком-то ты никогда и не был.

Вранье. Матвей был потрясающе красив — конечно, не так хорош, как Глеб, но женщины от него млели… Да она сама млела, чего скрывать!

— Я же говорила, все хорошо, — в гостиную зашла молодая темноволосая девушка.

Смуглая, достаточно высокая, с веснушками. Обычная, — отметила Лена. Она прежде видела Ирину, но всего один раз. Все ее знания об этой особе основывались исключительно на рассказах Багрова. Симпатичная, неплохо сложенная — но не красавица. Не было в ней той красоты, ради которой можно было уничтожить свою жизнь… А вот свет — был. Да, Ирина была намного лучше нее. От Ирины прямо-таки веяло добрым всеспасающим светом…

— Он уже неплохо себя чувствует, — весело заявила Ирина, и буквально подлетела к собственному мужу, — но до полного выздоровления далеко. О том, кому нужно было его геройство, мы уже не говорим… По-другому тогда мы бы и не смогли; не простили бы себе. Но ведь все хорошо, так? Мы живы и мы вместе. И даже ребенка ждем.

Матвей усмехнулся.

Первые три дня по возвращению он упорно пытался довести до Ирки мысль о необходимости развода; он страдал, занимался саможалостью и упивался собственным благородством. Ирка слушала, кивала, гладила его по голове, смазывала раны, а потом огорошила его интересной новостью.

Собственно, тогда его жена впервые и закатила ему скандал. Скандал состоял сугубо из ее монолога, и суть его заключалась в следующем: «Обрюхатил и бросил». Далее последовало обвинение, что она выходила замуж за человека, а не его внешность, и что отсутствие руки и глаза у мужа она как-то переживет. И он переживет, если захочет увидеть дитя. А детей будет много; Ирка уже пообещала ему регулярно рожать девочек.

Как-никак, у нее было двенадцать сестер…

— Поздравляю Вас, — улыбнулась Свеколт.

Нет, зря она волновалась…

В этой любви столько света, что хватило бы на все королевство. Вот у кого Глеб мог бы поучиться… Было бы столько света в его будущей королеве…

Татьяна уже была пуста так же, как и ее муж. Ее свет Глеб уничтожил.

— Матвей, Тантал скоро умрет, — сообщила Свеколт, наконец, поднимаясь с колен.

— Вот как… Сердце? Он на него и прежде жаловался.

— Сердце… — бесцветным голосом произнесла Елена, и Багрову все стало понятно, — отцовское сердце тоже не железное.

Глеб был истинным Некрома.

— Сын рода Некрома не может разлюбить, и любовь его темна, страстна и всеуничтожающа. Он не может умереть, потому что будет жить вечно в памяти своих подданных. Он не может отказаться от собственной цели… Особенно, если эта цель — власть… — негромко сказал Матвей.