Как в старой сказке (СИ)

Если бы не скорое родоразрешение, он взял бы ее прямо в ванне, — прочитала Таня в глазах мужа, — или на этом мозаичном полу. Так, как любил брать: долго, грубо, бесцеремонно, демонстрируя, что она лишь его вещь.

...Капли текли по бархатной коже, и в голове мужчины возникали былые картины…

Она стоит перед ним на коленях, спиной. Его руки лежат на ее тонкой талии, касаются упругих ягодиц, снуют к аккуратной груди… Он откидывает роскошную непослушную гриву, и целует ее шею — а потом резко входит, вырывая из ее губ негромкий болезненный вскрик, и убыстряет и так быстрый и бешеный темп. Комната наполнена музыкой из стонов боли и невольного удовольствия — Глеб не строил иллюзий: жена его не любила, но… хотела. Иногда.

Темп становится еще интенсивнее. Музыка туманит сознание…

Кожа, пахнущая яблоками и медом.

Эта женщина — его жена, его полная собственность… Его самая дорогая и любимая игрушка, которой не нравятся его правила. Пусть не нравятся; она принадлежит ему.

Его зубы вонзаются в шею, оставляя метку. Она принадлежит ему — она должна помнить…

Закутавшись в свое огромное полотенце, девушка выскользнула в спальню — мрачно взглянув на стоявшую на карауле хихикнувшую Дусю и тайком показав ей кулак.

— Я все, можно убрать. И, если мой ночной перекус здесь, можешь быть свободна до утра, — произнесла Гроттер дежурную фразу.

Пупсикова кивнула. Таня забрала ее к себе сразу после несостоявшейся казни, и с тех пор девушка с готовностью прислуживала принцессе. Жалованье и времени резко стало больше, питание — вкуснее, а вот с болтливостью… А вот язык пришлось держать за зубами — Дусе очень хотелось жить, и жить хорошо. Разумеется, Таня с ней и не откровенничала, но всегда была мягка и любезна, и угощала фруктами… Служить ей было легко и приятно, и она обожала Гроттер.

Пупсикова прекрасно видела, что творится между супругами; прекрасно знала и то, чем грозят дурные слухи. И Дуся платила за жизнь брата, как могла — верным служением и своим языком, потому как иного у нее не было. В замке говорили, что несмотря на свою внешнюю холодность, принц добр и милосерден — но только по отношению к своей принцессе. Где это видано, чтобы сын короля сам жене еду таскал. Что любит ее больше жизни и носит на руках. Что вся его злоба связана с необходимостью заботы о королевстве…

Бейбарсов такую языкастость не одобрял, но жалование ей потому и прибавил. Слухи из замка шли в народ — а этим народом ему еще было править; он и так перегибал палку…

— А где хранитель чрева? — поинтересовался Глеб, — что-то я его не вижу, а ведь он должен быть с тобой почти до ухода ко сну.

— Я отпустила его отдохнуть на неделю. В нем больше нет надобности — пусть побудет и со своими детьми.

Глеб бросил взгляд на маленький прикаминный столик. Фрукты, буженина, холодная курица, свежие булочки и масло, ставшие притчей во языцах… Графины с соком и морсом. Соленые огурцы.

— Я немного нападу на твои припасы? — поинтересовался мужчина, — на ужин я давно опоздал.

Гроттер великодушно махнула рукой, при этом полотенце чуть не упало на пол. Мужчина вздохнул; он бы с удовольствием поужинал и кое-чем другим, но вновь рисковал получить подсвечником.

— Это мне? — вдруг спросила Татьяна, подозрительно глядя на сверток на кровати.

— Что? — проклятое полотенце она так и не поправила, — да. Сама посмотришь.

— Прелесть какая… — неожиданно произнесла она.

В руках она держала маленькое пушистое одеяльце, расшитое черными и рыжими мышами. Странный подарок — очень непохожий на Глеба. Хотя, подарки, кажется, сегодня должен был получать он?..

— Вы будете хорошим отцом, — с ее уст это звучало… Непривычно.

— Благодарю тебя.

Гроттер, поправь уже это чертово полотенце или оденься, — почти простонал Красный принц. Его разум и так почти закрыла изумрудная пелена цвета ее глаз…

Внезапно она вняла его молитвам — и натянула короткий белый пеньюар, расходящийся на животе.

Вняла, да.

В обычное время он бы не заметил в нем ничего эротичного, но сейчас…

— У меня для Вас тоже есть подарок, — сказала Таня, пока они ужинали у камина — почти как самые обычные супруги, между которыми не было ненависти, — у Вас, кажется, именины?

— Лучшим подарком, который ты можешь мне сделать, будет здоровый и сильный ребенок, — ответил Глеб, — желательно мужского пола.

— Даже не бросите меня в темницу, если я рожу дочь?.. — Таня подняла тонкую бровь.

— Не неси ерунды, Гроттер. Так где мой подарок?

Таня хмыкнула и указала в сторону. Там, у стены стояла черная трость с простым серебряным набалдашником, выгравированным черными розами.

— Трость?.. — удивился мужчина, — но у меня все в порядке с походкой.

— Вы можете рассмотреть внимательнее.

Да — этот предмет был интереснее, чем казался на первый взгляд. Внутри трости был длинный тонкий клинок изумительной работы, отлично сбалансированный, прекрасного качества стали. Легкий, простой… Идеальное оружие убийцы.

В глазах Гроттер он все же оставался убийцей — но она угадала с подарком.

— Занятная вещица… Мне нравится, Гроттер. Благодарю.

Зеленоглазая улыбнулась — одними губами и как-то устало.