Как вернувшийся Данте

Что там приключилось (приключится или приключается) с Цыбиным во время бродяжничества по России, тоже будет или не будет упомянуто(чуть позже или чуть раньше) – не суть; сейчас нам важно, что перенесение его ци в Петавера имело причиной не только волю Великой Блудницы, но и внутреннюю эволюцию (персонификацию) всей совокупности всех этих личностей.

То есть: поэта на мосту между миров, убийцы отца-фараона Пентавера и «волю к власти» (энергию ци) серийного душегуба – из всего этого коптящего Огня и вылупился Феникс (или – вернулся в свой ад некий Да’нте); разве что: нельзя уж совсем в одну Воду и ту же зайти одним и тем же Огнём дважды.

Поэтому – вернулся он не в Петербург, а в именно Санкт-Ленинград.

Согласитесь: хорошая получилась кармическая смесь (прямо-таки спесь кармы); добавить к этой смеси еще провиденциальность Первочеловека (пусть даже эта добавка – всего лишь псевдо-Адам) – и по этому «образу и подобию» действительно можно было бы рассмотреть вопрос о воскрешении Царства Божьего СССР.

Разумеется – такое воскрешение (тоже, как и воскрешения псевдо-адамов) обречено на перманентную неудачу; но – кто сказал, что мы будем воскрешать только лишь СССР? Что это такое вообще: «воскресить» Божье Царство?

Речь идёт – о спасении всего человечества русскими. Ведь как-то так всегда получается – больше некому.

Потом (для нас сейчас главное) главное) – во всех этих сумбурных ипостасях тоже таится псевдо-Адам; поэтому – опять из неживых подземелий он вернулся в аид; а зачем именно – пока что сам он не ведал.

Потому (поначалу) – решил, что вернулся к банальным убийствам. А далее – (уже) перенесясь своей энергией в Пентавера, он (теперь – нано-бог) впал в помрачение (нано-ересь) рассудка и стал собираться перебираться в Первопрестольную.

Но разве именно там – сердце его души? Ведь у тела души должна быть душа души (как у сердечной мышцы есть пронзивший её поток кровяных телец).

Напомню: этого Пентавера (мистического убийцу отца) – мумифицировали заживо (сердца не вынимали); но – теперь у него было живое сердце нового (здешнего) тела и старая душа (все девять душ) убийцы отцы Пентавера.

Если сердце его души совместить (в пространстве и времени) с сердцем его нового тела, у мироздания могут появиться новые варианты дальнейшего бытия: так он, нано-бог, полагал, что сможет воскресить этот мир.

Почему нет? Раз уж прошлый мир – его убил; но (при всём при том) – не убив.

И всё это происходило под влиянием воли к власти Цыбина; поэтому – напомню со-держание истории «Путешествие из Петербурга в Бологое»: в ней описано, как некий человек Цыбин расчетливо и вдохновенно (то есть – следуя честному зверству, хотя и посредством изящного хирургического скальпеля) взялся уничтожать лучших представителей городской художественной культуры.

Полагал он (наивный и единичный человек), что персонифицированный «общественный организм» почувствует нестерпимую боль и захочет само-исцелиться.

Во всяком случае, он (заскорузлый в цинизме «общественный организм») попытается отреагировать и выжить (для чего от цинизма несколько отступит).

Здесь у остранника Цыбина явно присутствовало упование на гармонию мира.

Но – им не учитывалась мировая недотворённость. Хотя – упование обнадёживало: Цыбин (всё же) был записан в Книге Живых и не был (даже живя мёртвой жизнью) душой полностью мёртвой.

Напомню – ещё и это: не столь уж давно по Санкт-Ленинграду прокатилась волна чудовищных убийств художников, происходивших в непосредственно в их мастерских. Напомню: Тогда причина их была разъяснена общественности как бандитский – или коррупционный, это почти всё равно – передел жилого фонда).

Напомню – убийства внезапно прекратились, а исполнитель их так и остался неизвестен.

Напомню – тогда (в соответствии мировой гармонии) его словно бы вынесло на просторы мира (то есть – бомжевать по России): Цыбин отправился становиться нервами русского Бога.

Итак – (составной) человек на мосту вспомнил себя тогдашнего и ответил:

– А у нас всё по прежнему, – сказал человек на мосту между мирами.

Это значило: никакой единоличной боли организм миро-здания не ощутил; показалось – так и остался равен заскорузлой «соборной» душой хаосу всего.

Убивая лучших (каковыми «лучшими» он свои жертвы наивно предполагал), Цыбин надеялся, что весь мир разом (словно бы мир – в разуме) ощутит утрату своей огромности.

Но! У него! Вышло, что (не смотря ни на какие утраты) мир не утратил своей огромности. Более того, убивая, Цыбин полагал, что не убивает: ибо смерти нет (что очевидно, не смотря на видимость вездесущей смерти).

Но! Он оказался прав: всё, что делает Бог, пребывает вовек, и к этому нечего прибавлять, но и убавлять тоже нечего.

Так что все его потуги оказались кровавы и смешны (напоминая провансальские баллады о Съеденном сердце): отныне всех, кто творя (в своём понимании) благо, собирается жить за счёт этого своего блага (даже питаться благом) – всех ждет именно такое питание! Пошло-овеществлённое.