Как волк теленочку мамой был и другие любимые сказки

– Ага, мой юный друг, как говорят среди нас, джентльменов, – разбежался… Ты думаешь, что если у тебя две ноги, так тебе всё дозволено. Ты думаешь, что у нас, как говорят среди нас, сэров, нет пороха в пороховницах? А про нашего верного Ураганчика забыл? Святой отец, пригласите нашего друга.

Поднял руки Кардинал, замахал ими, и от мелькания рук возник Ураганчик. Вытянул руку Кардинал, притянул к себе облачко и запихнул его в тело Ураганчика. Засверкали в том молнии, и стал он пробуждаться к жизни. Разбухает всё больше и больше, сверкая и разбрасывая вокруг себя молнии. А сэр Эшли только направляет его в двуногих пугал.

Вот сбил с ног Джумбо, вот поднял в воздух и подвесил на ближайшее дерево Криса, вот метнул молнии в Сяо Ляо, и у того сгорела шляпа, вот стал подбираться к ковбою Джиму. А тот опять снял свою кукурузную голову и от бедра стал стрелять в Ураганчика. Мечет тот в Джима молнии, а Джим их кукурузными зёрнами расстреливает. Вот у Ураганчика остаётся только одна молния, а у Джима нет ни одного кукурузного зерна. Только голый початок в руке у бедра. Метнул Ураганчик последнюю молнию. Летит молния в Джима, вот-вот поразит его, но тут Иван с криком «Не дам, кубыть-тудыть-мабуть!» оторвал у себя ногу и набросился на молнию. Перепугалась та, стала метаться и уворачиваться от ноги. Но Иван, с трудом прыгая на одной ноге, бьёт по молнии. Наконец настиг её, прихлопнул, и та с жалобным воплем скрылась в Ураганчике. Обратно мультипликация. Даже анимэ. А Иван вставил в себя вторую ногу и сказал сэру Эшли:

– Вот тебе, сэр джентльмен, что значит вторая нога. Отдавай девку. Птичку мою ненаглядную.

Попятился сэр Эшли – некуда деваться. Как, скажем, Кардиналу, который во время битвы тихонько отпрыгнул в сторону и спрятался за деревом, на котором повис Крис.

– Эй, парень, – зашептал ему Крис и стал рукой показывать, куда Кардиналу двигаться: правее, левее, чуть ближе, стой, ложись. Кардинал лёг, и Крис отцепился от дерева и шлёпнулся на Кардинала:

– Спасибо, парень. Ты меня выручил. Костлявый немного, но бедному негру выбирать не приходится.

И вот Кардинал кряхтя поднимается, сэр Эшли пятится, двуногие пугала приходят в себя и начинают во главе с Иваном окружать сэра Эшли. Но Ураганчик, уже было закрывший глаза от истощения, открыл один и, оценив обстановку, открыл рот и втянул в себя воздух. Мигом из облаков полетели в него молнии – и вот он ожил, поднялся в воздух и с торжествующим воплем стал носиться над полем боя. Полетели молнии вниз, довольно потирает руки сэр Эшли, да и Кардинал приободрился. Всё. Некуда деваться нашим двуногим героям. Пригорюнилась канарейка Мэри, крикнула:

– Прощай, Иван Большие Размеры!..

И тут опомнилась Глафира:

– Что значит «прощай», девка?! Ишшо не всё потеряно. На каждый ураган свой тайфун найдётся. Пахом! Пахом!..

И вот уже завихрился воздух вдали, и над Ураганчиком, который вот-вот уже готов разметать всех врагов сэра Эшли, появился наш старый знакомец Пахом. Вытянул клубящуюся руку, перехватил молнии, раскидываемые Ураганчиком, и медленно, с хрустом сжевал.

– Это мои молнии, – недовольно сказал Ураганчик.

– Были ваши – стали наши, – ответил Пахом. – Ты чего буянишь?

– Так приказ получен, – засуетился Ураганчик под мощью Пахома, – этих двуногих разметать, разогнать, уничтожить.

– Как старший по званию ветер приказ отменяю как преступный.

– Подождите, – вмешался оправившийся от испуга сэр Эшли, – что значит «преступный»? Эти пугала нарушили все пугальи установления.

– Поясни, – предложил Пахом.

– Поясняю, уважаемый: эти пугала завели себе вторые ноги, что противоречит всем правилам.

– Нарушили каноны, так сказать, – подтвердил Кардинал.

– Святой отец прав. Но не это главное, – солидно продолжил сэр Эшли, – главное, что этот русский посягнул на священное право собственности, вот на эту канарейку.

– Так, – сосредоточился Пахом, – с каких это пор канарейки стали принадлежать конкретному пугалу?

– С тех самых пор, мой клубящийся друг, как при помощи этого Ураганчика я её принёс из далёкого многоэтажного города в мои владения.

– Припоминаю, – наморщил лоб Пахом, – только, помнится мне, это была не птица-канарейка, а весьма красивая девица.

– Точно, кубыть-тудыть-мабуть, – заорал Иван, – Мэри это, Мэри! Любовь это моя ненаглядная, превращённая злыми силами в канарейку! Но я её всё равно люблю. Потому как вообще люблю птиц. Вот Глафира Матвевна подтвердит.

– Что скажешь, Матвевна? – строго спосил Пахом.

– Клянусь говорить правду, и только правду. Всё оно так есть, как говорит мой закадычный друган Иван.

– Большие Размеры, – чирикнула Мэри.

– Узнаю голос и ласковый, и томный, – вскинул брови Пахом. – Красивая была девица. А как он тебя в птичку-невеличку превратил? Из весьма крупной девицы?

– Как, как! – всплеснула крыльями Глафира. – При помощи зловредного джинна по кличке Соломон.

– И где этот Соломон, – спросил Пахом, – чтобы обратное превращение произвести?

Сэр Эшли зловеще улыбнулся и приказал Кардиналу:

– Доставьте, святой отец, бутыль уважаемому сэру Пахому для демонстрации джинна Соломона сэру Пахому.