Как воспитать ниндзю

Мы же с мамой лежали и хладнокровно отстреливали из ружей солдат. К сожалению, мы не могли оставить их в живых, ибо нас бы задавили одним количеством, усталых и израненных. И потом, мы на них не нападали. По крайней мере, в этот раз. Трудолюбивая Голландия с ее трудовой демократией мне была симпатична, и в ней мы как раз и ничего плохого не сделали. Мир и сотрудничество отвечали обоюдным интересам. Только дурак не понимает, что ослабив другую страну, он не укрепит, а лишь ослабит себя. За счет других никогда ничего хорошего не получалось. Целью отца всегда был мир, сотрудничество и развитие каждой страны. Мы всегда считали, что богатая и спокойная страна менее опасна, чем злая и небогатая. А это хороший и работящий народ был, отчего они на конфликт пошли? Убийцы, которые стали стрелять без всякого предупреждения из леса, вовсе не похожи на слуг закона.

Вскоре все закончилось.

И тишина.

Мама уснула прямо на месте с ружьем.

Я лежала, усталая, и смотрела на небо. Небо на востоке над нашим домом было алым, точно там был рассвет. Я давно удивлялась этому. Было все видно от этого.

- Слышишь, Орлиный Глаз, – спросила я индейца, – а почему ты, посмотрев на это сияние, только хмыкнул и с китайцем переглянулся, когда оно тогда засветилось? И что там за заря, что светло как днем стало?

Я так устала, что даже любопытство от такого страшного кровавого явления пропало. Китаец внизу готовил лодку и складывал оружие, отец допрашивал двух пленных, мама спала.

Индеец тоже посмотрел на свет в облаках и хмыкнул.

- Армия горит! – сжато сказал он.

Я растеряно поглядела на него.

- Ну, когда они стрелять друг в друга в том лесу начали, где вурдалаки выли и трупы развесили, они ведь факелы в руках держали, правда? Ведь это случилось, когда они должны были все вместе неожиданно зажечь их в лесу? Генерал приказал зажечь факелы! Я, как про факелы услышал, да про армию в лесу, так сразу все понял, как прикончить...

Я захолодела.

- Лесок хвойный, старый, сухой... Лето жаркое кончилось, а дождей не было... Да и пихтовых кустиков много, масло эфирное в них, вспыхивают часто от искры как свечи... А я еще костерчиков послаживал, пороху порассыпал... В общем, когда они увидели, что я там поразвешивал, и стрелять в друг дружку начали, они не только из мушкетов палили, но и факелы роняли. Ты же слышала, адмирал сказал, у них еще и по два пистоля было, они после выстрела из мушкета, когда паника началась, их из-за пояса вынимали и в друг дружку достреливали... А потом саблями рубали, на ножи переходили... А факелы то падали, падали... Даже если один из сотни упадет и зажжет лес, то это ведь тысячи факелов на армию наберется... Их же десять тысяч должно было сосредоточиться там.

Я просто застыла, а по щекам тек холодный пот.

- Вспыхнул этот лесок сразу со всех сторон и отовсюду, я так понимаю...

- А что же это за взрывы пачками по тысяче мы слышали, когда выстрелы кончились?

- Так ведь они на штурм шли! – удивился моему непониманию индеец. – Ты не волнуйся... Просто каждый нес тройной запас пороха...

- И что? – холодея, спросила я.

- Да пожар ведь! – аж обиделся индеец. – Жар! Так, может из лесу часть бы и вырвалась, что жива после перестрелки осталась, огненные факелы выбегали бы, когда лес вдруг разом запылал. Ведь когда в тысячах точках зажжешь, такой костер мгновенно вспыхивает, огни в лесу объединяются, силу ломят... Но выбегали бы... – он меланхолично выбил трубку. – А так бомбу каждый на себе нес, которая от жара взрывалась... Десять тысяч... И ад огня мгновенно усиливала... – он снова начал набивать трубку. – Я, дык, так думаю, что никто из них из того леса и не ушел, все потрескались один за другим...

Мне стало дурно.

- Сама же слышала, наш дом даже не атаковали, – довольно сказал он. – Эти, мертвые, говорили...

- Побоялись?! – с надеждой все же спросила я.

- Некому было... – равнодушно сказал индеец. И достал трубку. – Дай-ка мне огня, олененок...

Глава 29.

Я лежала и тупо смотрела в небо. Меня ломало. Душа болела.

- Плохо? – спросил отец.

Я даже не кивнула. Я не хотела никого видеть.

- Для чего они погибли? – устало спросила я. – Это не правильно... Это ведь не враги, не убийцы, не бандиты... Папа, я больше не хочу убивать, у меня на душе, будто я сделала что-нибудь гадкое... И неправильное... Все пошло не так... – быстро говорила, захлебываясь от тоски, я. – Эти солдатики ведь нам ничего не сделали... Только потому, что кому-то захотелось втянуть нас в эту интригу, погибли тысячи людей!

Мне было гадко.

- Мне кажется, я теряю саму себя... Теряю ощущение правоты, с которым всегда жила... – обречено, с болью сказала я. – А с ним ощущение удачи... Я всегда приносила добро, хоть оно было и жестоко иногда, как безжалостная операция хирурга, но почему на нас напали в этой стране, для которой я делала только хорошее?