Как воспитать ниндзю

- Извращенцы какие-то, – протянула я, никак не в силах представить, что это нужно делать с медом, чтоб было это самое. Ничего в голову не пришло... Кроме того, что я вспомнила, как кто-то говорил, что он хочет меня облизать... Может женщины мажут себя медом, чтобы мужчины облизывают? Ничего, – подумала я, – обязательно все потом выясню у Мари, что же эти извращенцы делают с таким чудесным продуктом... Но сейчас, чтоб меня не приняли за совсем невинную дурочку, удовлетворенно кивнула. Мол, я не буду делать это самое, успокойтесь...

- Ну, пошли, – ошалело вздохнула бабушка.

- Я поняла, они целуются, намазав губы медом, – наконец озарило меня. И я почувствовала себя взрослой и удовлетворенно гордо взглянула на Мари. Я догадалась сама и не надо даже спрашивать сестру. – Губы сладкие, – довольно сказала я со знанием дела, – и мужчины летят, как мухи на мед. Да, бабушка?

- Да, да, – сказала бабушка, странно взглянув на меня, прикусив губы и поспешно тяня меня за руку собой. И сумасшедше ворчала. – Убью того, кто ребенка втянул в это... Что они себе думали...

Странная она какая-то, – подумала с опаской я. Но ничего не сказала, опасаясь чего-нибудь вроде термитника на свою голову.

Если я думала, что придется свободно танцевать, то я глубоко ошибалась. Нас уже у входа в зал встретила целая фаланга родственниц и пожилых дам, замкнувших нас фалангой. Естественно, сейчас, когда бал уже давно начался, нас никто не объявлял.

Мы так и двинулись, словно в атаку, когда мы с Мари были полностью с ног до головы закрыты телохранителями.

- Еще не хватало только рубить головы тем, кто на нас посмотрит, как это делают в Китае, когда идет император, – проворчала я.

- Так и надо, – согласился китаец, кивая. – Этого не хватает...

Я хихикнула.

Нас почти не было видно со стороны – так нас защищали от этих опасных мужчин.

Но это построение сыграло с нашими женщинами злую шутку. Слишком странное, оно привлекло внимание.

Даже при этом все было бы хорошо, если б, входя в зал, не приходилось проходить возвышение, чтобы все видели, кто прибыл. И если б они не шли таким широким клином.

Конечно, они уперлись в танцующие пары, и мы с Мари оказались на возвышении. Я с интересом оглядела зал. И почувствовала, как странно он замер.

Холод побежал у меня по спине, когда я поняла, что люди останавливаются и замирают, странно уставившись на нас. Они впились в нас взглядом. Я с опозданием лихорадочно вспомнила, что сильные эмоции толпы заражают друг друга, особенно если до этого она возбуждена и подогрета слухами, а настоящее незнакомое произведение искусства может вызвать у впервые увидевшего его человека обморок. Несомненно, мы с нашими платьями стали для толпы гипнотизирующей точкой, подобно двум глазам удава. Я видела, как факиры завораживали людей, прося смотреть их на блестящий предмет, и потом делали с ними, что хотели...

Даже оркестр прервался на неоконченной ноте...

Один из мужчин потерял сознание. Да они просто слышали, что люди теряют сознание от нашей красоты, и теперь зомбированы! – поняла я. Они увидят все, что надо. Они не видят Лу и Мари, они видят чудесные платья и автоматически считают, что и дамы такие же прекрасные. Вот почему королевы всегда красивы...

Тысячи глаз неотрывно смотрели на меня, впившись в светящуюся точку у меня на груди. У меня почему-то было такое ощущение, что я держу в руке их сердца. Я слегка посуровела, и они точно вытянулись передо мной в струнку...

Они не дышали.

Тишина, после только что царившего шума и гама и воя оркестра, была убийственна.

- Богини Ника и Афродита, – громом прозвучал вместо официального представления чей-то потрясенный голос.

Я, улыбнувшись, сделала книксен.

Мари слегка запоздала, будто она моя старшая Афродита.

Все засмеялись нашему представлению, и некоторые молодые люди восторженно зааплодировали. Я исподлобья повела на них своими большими пронзительными глазами, и они замерли, покраснев, будто школьники, уличенные в детском поступке.

В это время один из удивительно властных людей в центре зала подозвал к себе герцога и что-то шепотом спросил, вперив в меня суровый и пронзительный взор. Тот так же ответил ему, поклонившись. Мужчина ни на секунду не оторвал от меня взгляда, пронзительно смотря на меня... Он выглядел шокированным...

Я тряхнула головой, разметав свои волосы и сменив положение.

Заметив напряжение, в зале снова на мгновение воцарилась мертвая тишина. Мы напряженно смотрели с ним друг другу в глаза.

- Мари, дочь графа Кентеберийского и Лу, – наконец, объявляюще сам сказал он, представив нас. – Прошу любить и жаловать...

Все ахнули и снова застыли.

Наш кортеж двинулся дальше.

Мари выглядела потрясенной.

- Что произошло? – встревожено спросила я Мари. – Почему все выглядят еще более шокированными, чем до того, как объявили, кто есть кто?

- Потому что нас вместо мажордома представил сам король, – хмуро сказала Мари.

- Мне надо быть польщенной? – подняв брови, спросила я.

- Не знаю, это в первый раз, – напряженно ответила Мари.

- Успокойся и чувствуй себя как дома, – легкомысленно пожала плечами я.