Как воспитать ниндзю

– Что ты наговорила бедному мальчику!? – накинулась она.

– Если б я что-то говорила, я б тебе сказала, – огрызнулась я. – Я вообще вела себя, как категорически приказала бабушка – молчала и хихикала...

Бабушка готова была меня съесть.

– Ничего подобного развратного и аморального я ей не говорила! – вспыхнула она. – Нечего меня обвинять в том, что я учу их кокетству... – яростно ответила она на обвиняющий тяжелый взор мамы. – Я сказала в меру глуповатой, в меру!!!

Они были готовы покушать друг друга, во всяком случае, немножко откусить.

– Так, прекратите, – скомандовала Мари, – на нас и так уже смотрят как на идиоток...

Они покорно прекратили и недоумевающе глянули на друг друга. Недоумевая, что это с ними случилось. А потом вместе накинулись на меня.

– Лу, ты что, не понимаешь, что такое один танец?

– Считать не умеешь?

– До трех?

– И больше чтоб никаких трех танцев! – угрожающе сказала бабушка. – Только один танец, и только молчать!!! Ничего ему не говорить! На все предложения отвечать – я спрошу маму!

Глаза у меня, очевидно, подозрительно загорелись, поскольку я представила, какие это могут быть предложения.

Но мама резко пресекла это.

– Ты все поняла?!? – строго спросила она.

– Спрошу маму, – покорно ответила я.

Странно, но бабушка вдруг заинтересовалась моей жизнью. Боями, сражениями... Как я там выживала и выстояла в яростной схватке...

– Лу, – тихо спросила она.

– Что?

– Тебя били? – тихо спросила бабушка.

– Били.

– Больно?

– Больно...

– Еще хочешь?!

 Громко заиграла музыка, заглушая мой ответ, и это было хорошо, ибо не дало бабушке уловить его соль, а то б мне еще раз попало. И так попало! И больно попало!!!

Мама взглянула на меня с мрачностью – она-то его и услышала, и поняла изюминку.

 Я прикусила язык и поклялась себе быть молчаливой, такой молчаливой, как могильная плита и такой во всем всегда вежливой и изысканной, настоящей леди, неживой и покорной, холодной, что не двигается – в общем – благородной англичанкой...

Подлетел новый кавалер и пригласил меня на танец. Они не решились высказывать при нем свое мнение обо мне, потому что материться неприлично. Женщины не могут говорить такие исключительно неприличные гадости. К тому же кавалер уже был до этого протестирован и одобрен бабушкой лично, то есть явно знатен с родословной и годен для брака. С выдающимися племенными качествами и когортой выдающихся предков...

Ну и мозговые способности у производителя были соответствующие... Этот был просто ослепительный болван.

Видя, что я молчу, как пенек, он начал нейтральный разговор сам:

          – Я мечтаю найти, чтоб не говорила, не возражала мне, молчала, – откровенно сказал он, – была хозяйственная, преданная, послушная, ласковая, чистоплотная, радостно встречала меня, кидалась с охотой исполнять каждое желание, с хорошей родословной и еще чтоб и защищала меня...

          – Немецкую овчарку хотите? – предложила я, наконец, сообразив, о чем это. Я решила помочь человеку и нарушить обет молчания. – У нас есть щенки...

           Ошалело помолчав минут десять, он, наконец, ошеломленно произнес:

          – Ценю ваш черный юмор...

Я так и не поняла, чего он ценит, если там ничего нет, но пообещала себе выяснить...

– Могу дать вам щенка сенбернара, – чтобы поддержать разговор предложила я.

– Ууу...

– Ну, тогда возьмите дворняжку, – совсем пожала плечами я. – Безродные, они часто очень преданны и милы...

– Сука? – прошептал он, закусив губу.

– Суки больше преданны мужчине! – со знанием дела гордо заявила я.

Я ошеломленно проводила его долгим взглядом.

– Чего это он на тебя так смотрел? – подозрительно спросила мама, глядя ему вслед.

– Не знаю, он странный...

Глава 67 Нокдаун с третьего танца или "танцую всех"

Бабушка подошла ко мне с расписанием, вытянув голову вслед неудавшемуся жениху.

– Я же тебе не дилижанс, чтобы ездить по расписанию! – выругалась я. – Вы превращаете праздник в тяжелую работу, – я с унынием посмотрела на свои туфли, которые жали, ибо были с кого-то сняты. А в моих золотых туфельках танцевала королева...

Я со злорадством подумала, что они ей тоже, наверно, натирают.

Мама выругалась, сказав: «Крестики-нолики япона-мать», – и отобрала у бабушки карточку.

– Лу! – радостно сказала она, поглядев в нее. – Ты посмотри, сколько кавалеров выразили желание потанцевать с тобой!

Она даже присвистнула.

– Какие люди! Ты только посмотри, граф Финштейн, это же такой красавец!

Я вырвала карточку из рук.

– Где красавец?!

В карточке не было никакого красавца – ни портрета, ни намека...

– Да он же сейчас будет танцевать с тобой, как я тебе завидую!!! – сказала мама.

Мари попыталась вырвать у меня карточку, но я не дала.

– Ищи себе своих красавцев в карточке! – задрав нос, сказала я.

– А у меня есть? – Мари посмотрела в свою карточку.

Я хихикнула и показала ей язык.

– У меня больше, у меня больше! – запрыгала на одной ноге я, дразня ее.

– Какие, девчонки, вы все-таки счастливые! – сказала одна печальная простенькая девчушка, стоящая недалеко от нас с родителями. – Меня за весь бал никто не пригласил!