Как возделывать почву в саду знаний

2. Модели индивидуальных объектов осмысливаются и складываются в «классы», что уже одним уровнем абстракции выше, но если «кото-псы» действительно встречаются в природе, то один из них отлавливается, изучается, и им всем присваивается отдельное наименование.

3. На этом, собственно, и всё. Радиоволн мы не можем увидеть – они из совершенно другого домена мировосприятия, который мы обсудим позже.

Необходимо отметить, что многие функциональные ограничения из параграфа «Мощностные и функциональные ограничения мозга» в контексте непосредственного взаимодействия с дикой природой – это на самом деле никакие не ограничения, а важные для выживания функциональные свойства.

Непрямое взаимодействие с окружающей средой

В параграфе «Строение коры больших полушарий мозга» мы упомянули, что кортикальные колонки только иногда имеют сенсорное предназначение. Давайте выясним:

1) сколько места для свободного использования у нас есть в коре больших полушарий;

2) зачем оно вообще нужно.

На том с нейрофизиологией и закончим.

Нижеследующая иллюстрация демонстрирует результаты сравнительного анализа предназначения коры больших полушарий головного мозга. Исследования проводил выдающийся нейробиолог Уайлдер Пенфилд, который совершил прорыв в этой области в середине XX века. Эти изображения иллюстрируют предназначение различных областей церебрального кортекса у различных видов млекопитающих (масштабы изображений, естественно, разные):

С тех пор предназначение ещё нескольких областей было открыто (в том числе и не сенсорных), границы уже опознанных областей были уточнены, но сравнительный анализ Пенфилда однозначно остаётся в силе. Следующая иллюстрация показывает результаты более поздних исследований кортекса человека:

Давайте сконцентрируемся на первом вопросе: сколько площади доступно для свободного использования у нас? Как мы видим, где-то около 50 % общей площади коры всё ещё не размечено на второй иллюстрации. Однако, это число нам ничего не говорит само по себе, поскольку (а) его надо с чем-то сравнить и (б) часть этой неразмеченной области вполне может иметь ещё какое-нибудь предназначение, нам пока неизвестное.

Так что вернёмся к результатам Пенфилда и сравним наш мозг с мозгом других млекопитающих (слева – грызуны, справа – приматы). У нашего мозга (справа внизу) пропорция площади области неизвестного назначения к общей площади намного больше, чем у крысы (слева вверху), но незначительно больше, чем у шимпанзе (справа посередине) – нашего ближайшего «родственника» (у нас с ним около 98.5 % генома идентично)… Если обобщить, то у высших приматов площадь неизвестного назначения (и, следственно, свободного использования) намного больше, чем у грызунов.

Таким образом, если мы более детально изучим разные виды приматов, то мы, может быть, сможем выяснить зачем кора свободного использования вообще нужна.

Антрополог Робин Данбар провёл сравнительный анализ 38-ти видов приматов и показал, что объем кортекса напрямую зависит от средней численности стаи, которую они образуют. Тут нужно уточнить, что речь идёт именно о стае, со сложной социальной структурой, а не о стаде. То есть чем больше стая, которую образует тот или иной вид приматов (мозг человека, например, «рассчитан» на стаю в 150–230 особей), тем больше мощность мозга его представителя. Иными словами, чем животные более социальны от природы, тем они «умнее». При этом у нас есть одна интересная психологическая особенность: если мы знаем у кого мы можем что-то узнать (т. е. обладаем общими сведениями об их знаниях), то у нас появляется ощущение, что мы это что-то тоже знаем. Это важный эволюционный феномен, который всегда способствовал сплочению стаи, племени, общины и любого другого сообщества. Наши знания, можно сказать, были распределены между всеми членами нашей социальной группы. И мы не испытывали дефицита в информации, потому что вся она была доступна – нужно было просто спросить или попросить23.

А что нужно для того, чтобы кто-то из общины нам помог или поделился ценными знаниями? Доверие. Именно оно всегда являлось главной «валютой» в рабочем коллективе (а стаи и общины – это как раз и есть рабочие коллективы, существующие с целью выживания вида), а умение формировать трезвые оценочные суждения о других индивидах всегда было очень важно. Нижеследующая иллюстрация взята из книги «Пять дисфункций команды» писателя Патрика Ленсиони, специализирующегося на книгах по управлению бизнесом. Именно отсутствие доверия указано как самая фундаментальная дисфункция рабочего коллектива: