Как жаль, что так поздно, Париж!

Если бы Андрей вдруг взял и приехал! Наплевать, что нет денег, их все равно никогда нет. Коленька этой зимой два раза болел воспалением легких. Врач сказала, что хорошо бы его весной отвезти к морю. Сказала при Майе Васильевне, та приехала из Москвы, когда он во второй раз заболел, – помогать Кате. В апреле Майя Васильевна прислала деньги и позвонила по телефону: «Собирайся на юг». Потом позвонила Нонна, продиктовала адрес в Гаграх, сказала: «Варлам обо всем договорился». И вот они здесь уже третью неделю.

Андрей не приедет не только потому, что – деньги, он сидит над своей повестью, едва дождался, чтобы они уехали, небось, и телефон отключил…

Катя набрала в руку горсть мелких камешков и загадала, если четное число – приедет. Вышло четное. «Все равно не приедет», – подумала она и пошла к морю.

3

Однажды, года три назад, Нонна с Варламом повезли их с Катей в Дом кино – это было в Москве – на какой-то просмотр. Потом сидели в ресторане, и рядом за соседним столиком оказался тот самый писатель, которого Андрей обожал и постоянно перечитывал. Считал, что из всех живущих, может быть, только его и стоит перечитывать. Не читать – читать можно многих – перечитывать. Писатель сидел с кем-то, кого Андрей не знал, и рассказывал, как когда-то в юности мучился тем, что в его рассказах вроде бы «ничего не происходит, просто идет жизнь, и всё».

Удивительно, именно эти мысли постоянно мучили и Анд-рея. Он боялся пропустить хоть слово из того, что говорят за соседним столом.

– …ничего не происходит, просто идет жизнь, и всё. И ты знаешь, как он мне прекрасно ответил?

– Как?

– Он сказал: а разве должно быть иначе? Жизнь – не детектив, что в ней происходит, кроме нее самой? Так и в настоящей литературе ничего не происходит, кроме жизни…

Кто-то подошел к соседнему столику, и разговор прервался, потом тот писатель вообще встал и ушел, Андрей посмотрел ему вслед. Этот человек уже знает то, в чем Андрей мучительно плутает, как в потемках.

Ничего не происходит, кроме жизни… Как интересно, что он это услышал! Он не понял только, кто это говорил. Неважно. Важно, что тот, кого Андрей обожал, в свое время воспринял это, как урок. Жизнь – не детектив, что в ней происходит, кроме нее самой?..

Две недели в пустой квартире, где нет Кати и Коленьки и выключен телефон. Ему было жалко тратить время на столовую, он и не ходил никуда. Яичница и чай, и пачка сигарет, и целый день, и еще половина ночи, и завтра, и послезавтра, и кажется, что все получается, голова ясная, а внутри какая-то дрожь от нетерпения.

Вот эту дрожь он любил больше всего, она была признаком настоящего.

С тех пор, как здесь, за этим же столом, Андрей писал свой первый рассказ, прошло очень много времени – целых девять лет. Все изменилось. Тогда была бабушка и не было Коленьки, и Мышонок был маленький и шустрый, а теперь вон какой степенный. Андрей зовет кота Мышонком, а мама и Катя – Тишкой. Кот, не обижаясь, откликается на оба имени. Коленька, когда был маленький, называл кота Тиса-Мыса. Уезжая, Катя набила морозильник рыбой. «Не забудь кормить Тишку!» – крикнула, когда поезд уже тронулся.

Ничего, кроме жизни… Когда вышла его книга – двенадцать рассказов – он думал: событие, все заметят, будут ему писать. Может быть, даже напишет и тот, на кого он все время боялся быть похожим, так нравились его манера, его обыкновение начинать как бы уже с середины…

Никто ничего не написал, никто ничего не заметил. «Про-шли, знаешь, времена Григоровича и Чехова», – сказал ему Володя Найденов, которого Андрей посвятил в свои ожидания.

Володя был его единственным другом здесь, в Ленинграде, а может, и вообще единственным. Остальные – приятели. С Найденовым познакомились когда-то в университетской столовой. Он прошел как раз тот путь, по которому хотел в свое время пройти Андрей: закончил матмех и аспирантуру философского факультета и уже был кандидатом наук.

Все, что Андрей пишет, он читает Володе. Сначала ему, потом уже Кате. Катя обижается, но он ничего не может здесь изменить. Найденов был тогда, когда Кати еще не было, когда Андрей мучился со своим первым рассказом, а потом решился и прочел его Володьке.

Тот сказал: «Ты знаешь, я давно уже ничего подобного не читал. Это не просто хорошо, это очень хорошо». И Андрею стало так весело, так замечательно жить! А рассказ был, конечно, слабый; теперь-то он это знает, и Володька это наверняка понимал, но если бы он тогда не похвалил его так убежденно, кто знает, может, никогда бы ничего и не получилось.

Андрей, конечно, отключает телефон, и дозвониться до него невозможно, сам же позвонить никогда не догадается. Третий день Майя лежит дома с температурой и традиционным диагнозом в бюллетене: ОРЗ. За окном дождь и холодно – плохая весна. Звонила Нонна, передавала привет от Кати, у нее все хорошо.

– Видишь, Нонне она позвонила, а нам нет, – сказала Майя вечером Косте.