Как жить человеку на планете Земля?

Виктор: Кьеркегор создает учение о стадиях жизни человека: эстетической, этической, религиозной. Вначале – только чувственное восприятие действительности (поток событий в пространстве и времени); потом – морально-интеллектуальное осмысление жизни (ясные в начале, не вызывающие вопросов осознанные представления, постепенно размываются мыслью и появляется ворох этических проблем и вопросов различного уровня сложности); далее, – все в большей степени, – религиозное восприятие бытия (осознание грядущего приобщения к вечности Бога-Творца). И возможно в этой последней стадии жизни «трепет» уже не есть, или, не всегда есть, страх. Может быть, это и предощущение некоего счастья новизны жизни в Боге (трепет)? «Все проходит, – пройдет и это», – известный афоризм библейского царя Соломона.

Кьеркегор: Бог сверхъестественным образом все в большей мере входит в переживание времени и человек, хоть на мгновение в первой стадии, а потом все в большей степени, ощущает причастность к вечности, находясь во временности. Проходя по стадиям, человек испытывает усиление трепета, что меняет его ощущение времени, является признаком изменения этого ощущения.

Виктор: «Мгновение» определялось Кьеркегором, как атом вечности, ощущаемой через акт веры, как некая экзистенция. Именно иррациональный акт веры описывается им, как скоротечный прыжок в вечность, как ощущение единства с трансценденцией, когда вечное как бы «становится» в «моменте» времени. Возникающее чувство ответственности уже не позволяет времени рассыпаться на отдельные моменты. Это рождает чувство свободы и интерпретацию времени человеком как «его» времени. Таким образом, оказывается, что «экзистенция – это действительность этического» (видимо, как религиозного трансцендентного этоса), – ощущение «существования» в вечности. Показательно, в этом плане его исследование библейского эпизода с попыткой жертвоприношения Авраамом сына Исаака. (Об этом, кстати, о важности непоколебимой веры в чудо, когда обретается некая божественная истина, размышляет российский философ Л. Шестов – «На весах Иова», «Афины и Иерусалим»).

Кьеркегор: Экзистенция постоянно устремлена в предвидимое будущее, в вечность. Будущее в известном смысле означает больше, чем настоящее и прошлое (большее, чем то, что мы вкладываем в трактовку настоящего и прошлого, соотносимых с ним, как равнозначащие), – оно есть целое, частью которого является прошлое и настоящее. То, чем человек был в прошлом и является в настоящем, никогда до конца не исчерпывает богатство его действительного содержания.

Виктор: Здесь, на наш взгляд, имеет место и точка зрения «уже сотворенности» всех состояний мира и человека, и перекличка с романтиками, для которых человек – тоже до конца нереализованная возможность. Но для последних, будущее во времени – это возможное, а возможное – это будущее уже для свободного проявления человека (не отдельное событие, а некое поле событий, поле выбора). Выбор всегда остается за человеком (в зависимости от стадии его становления) и реализация возможности в будущей действительности уже меняет, соответственно, смысл и трактовку его прошлого. Приходится признать в этом случае, что будущее в вечности следует трактовать уже не просто как некий строго определенный запрограмированный результат, а лишь как некий реестр возможностей выбора личности с соответствующими последствиями (в дальнейшем точка зрения развита Сартром, а до него – Бергсоном). Европейцы Просвещения, признавая концепцию абсолютного времени, также ориентированы уже в большей мере на будущее. Однако, в дальнейшем, в романтизме 19 века выявляется отрицательная реакция на футуризм Просвещения, где Абсолютизация будущего, – полагают романтики, – разрушает бытие, его целостность, девальвирует прошлое и настоящее. В качестве союзника в споре с будущим привлекается именно прошлое, которое как бы репрезентирует вечность во времени. К прошлому, по их мнению, ведут все смысловые нити человеческой жизни, – отсюда иной раз, ностальгия, тоска по утраченной гармонии вечного и временного, ощущаемая нами нередко в некоторых, может быть, наиболее совершенных произведениях искусства. Вечность придает целостность темпоральной структуре бытия.

Чайна: В классической мысли древнего Китая верховная реальность, божественное бытие трактуется, как количественные и периодические законы все нового качественного развертывания пространства и времени, как Великий путь мироздания, явленный в бюрократическом распорядке государства и, в конце концов, рассеивающийся в неисчерпаемом разнообразии жизни. Здесь каждая сущность как бы расплывается, теряет себя в бесчисленном множестве нюансов, в бездонной глубине превращений, – глубине живого сопереживания, сочувствия со всем сущим в живом едином теле бытия.