Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии XVI века

Мои пальцы мягко скользят вверх по пологу
И делают меня счастливым,
когда я скольжу по ступенькам
Сначала обнажить ей ноги,
затем продвинуться к коленям.
И подняться к ее любезному бедру.
(будь проклято это белье, когда я так близок)
Сорочка, быстро вверх,
чтобы я мог увидеть свою радость.
<…>
Я целую, я шлепаю, я чувствую,
я пожираю его глазами,
Но он лежит мертвым, не думая
ни о хорошем, ни о плохом.
Несчастная я, молвила она, и он не встанет?
Подойди, позволь мне потереть его рукой.
<…>
Она не останавливается,
пока не поднимает его из его обморока.
И тогда он вытягивается в ее сторону,
словно деревянный,
И направляется в ее щель, и хорошо ее пронзает;
Он тёрся, и вонзался, и пронзал ее до костей,
Проникая в нее так глубоко, как в землю за камнями.
<…>
С охами и охами она, испытывая зуд, двигает бедрами,
И туда и сюда, с легкостью кидается и скачет.
Она дергает ногами и вытягивает пятки…[51]

И хотя речь идет о встрече с проституткой, это — история обоюдного удовольствия, описанная очень подробно и ярко.

Менее литературными, хотя и столь же откровенными, были слова Энн Саймс 1586 года, когда она встала в церкви и обвинила священника мистера Лисби.

[Он] постыдно совершил со мной плотское совокупление по-разному и неоднократно, а именно дважды в одном доме повара в Трилсе на Пай-корнер, и там он дал денег служанке, чтобы она держала дверь, пока он занимал меня, а другой раз — у знака черного льва, напротив епископских ворот, и много других раз, ибо он получал удовольствие от пользования мной, и, занимая меня, вел себя скорее бесстыдно, чем обходительно.

И хотя Энн Саймс открыто и публично описывает свою сексуальную жизнь — куда более публично, чем Томас Нэш, — она использует куда менее позитивно окрашенную лексику. Все данные ею описания их половой жизни подразумевают особенную активность мужчины и пассивное участие женщины. Он «занимает», «использует» и «получает удовольствие» от нее. Какова бы ни была правда о развитии их отношений, это конкретное публичное разбирательство о сексе говорит об общественном давлении на женщин, которые вынуждены представлять свой незаконный секс как неравноправную деятельность. Поскольку эта серия сексуальных контактов была незаконной, а деторождение не было их основной целью, то взаимное сексуальное удовольствие утрачивало моральную легитимность. Здесь мы видим, как люди говорят о постыдном сексе, а история построена на слабости женщины, не способной устоять перед мужским желанием.

Представление о том, что именно женщины провоцируют незаконный секс, имело худшие последствия для женщин, чем для мужчин. Наказания, которые выносили суды, в значительной степени были направлены на женщин, а общественное порицание их поступков было более длительным и суровым. Так что в рассказе Энн можно увидеть желание защититься на общественном слушании. Ибо если в обществе в целом считалось, что оба пола получают удовольствие от секса, то также бытовало убеждение в том, что сексуальные нарушения, совершаемые женщинами, гораздо серьезнее, чем аналогичное поведение мужчин. Двойные стандарты были прочны как никогда. Мужчина, описывая свой проступок, мог хвастаться своей доблестью и сексуальным аппетитом; женщина же пыталась отыскать смягчающие обстоятельства и завуалировать элементы личного выбора в своих поступках.