Какао

— Мечту? То, что неподвластно разуму? Тебе совершенно неизвестно, что такое мечта! Как можно пробираться сквозь тернии, думая о мечте? Испытывать трепет, волнение, звонкий стук сердца, когда думаешь об ее исполнении. И, конечно же, параллельно с этим, переживать, что глаза больше не будут сиять с таким же накалом, если она исполнится. Пройти немало дорог и порой сложных… Мечта — это нечто несбыточное! Для большинства людей. Но что-о знаешь ты-ы-ы о мечте-е? Человек, у которого все есть! Все есть, чтобы исполнить любую мечту! То, к чему люди стремятся, проживая эту жизнь. Меч-та… Эх! Разве можно ее исполнить, чтобы потом существовать без мечты?! Глупый ты! Это как сознательно погасить над своей головой звезды. Перестать видеть сны. Обрезать себе крылья! Но, пожалуй, я воспользуюсь твоим предложением. У меня есть маленькое желание… — она лукаво улыбнулась и облизнула манерно нижнюю губу. — Маленькое желание. Такое, которое именно тебе по силам выполнить. Не мечта. Да и поздно уже мечтать! Моя реальность рушит любые замки…

II

В стылом полумраке от густого дыма сигареты скрытые формы изящной розы скользящими движениями оголялись, и выли выдуманные аплодисменты в такт. Но, как и всегда, поставив табу на оголение своих чувств, она обнажалась только телом. Лепесток за лепестком, показывая всю свою бесстыдную смелость.

Бесплодные отношения давали сегодня мне именно то, что я и заслуживал. Исполняя желание любимой женщины, я вновь умирал, но делал это совершенно без сожалений. Она будила во мне уже позабытые бушующие страсти, даже когда не касалась моего тела. Главное, чтобы ей было хорошо, по старой давней и проверенной временем традиции. Все к ее ногам, и не только мое сердце.

Просящий вид глаз сводил с ума. Я вновь видел зеленый омут под хитро прищуренными веками. Я цепенел от нарастающей страсти. Был готов даже на то, чтобы сегодня любить ее так, как будто не было множества обид, как будто я впервые касаюсь совершенства. Правда, придется это делать с окровавленными руками.

Дремлющее вожделение к прекрасному цветку игриво трепетало во мне мускулами. Ей могло казаться, что я специально играюсь ими, чтобы продемонстрировать в последнее соитие свою стать. Но легкий сумрак в смеси с экстазом побуждали вести себя как и раньше, не вскрывая все нарывы сложных отношений. Только секс на грани, когда сердце выскакивает из груди и учащается дыхание, когда дрожат руки и наполняется волнением истомная тишина вокруг, а по спине сползают соленые капли.

Она просила сделать это свидание запоминающимся. Таким, которое себе не сможет позволить другой, более нормальный, даже пусть и любящий мужчина. Она просила угодить в ее маленькой просьбе и не спрашивать почему. Но, кажется, я и так знал ответ, от чего мне на душе становилось еще хуже. И потому, извиваясь словно в муках, лепестки моей прекрасной розы танцевали прощальный танец на грани ужаса.

— Я принес вино. И, как и обещал, бутылку с кровью.

— Что же ты стоишь?! Давай кровь сюда. А ты пока открывай вино. И побыстрее! Хочу вино! — она говорила томно, страстно, но несколько пошло.

Я протянул ей бутылку с бычьей кровью, а сам отошел к столу, где лежал заранее приготовленный штопор. Открыв бутылку, я услышал чарующие нотки голоса бывшей девушки, которые подзывали меня, и замер. Переводил дыхание, делая его мерным и совершенно равнодушным. Я был готов трахать ее сегодняшним вечером и ночью до полусмерти, тем более она почти об этом и попросила…

Я шел на ее голос, держа в руках бутылку вина, а колени мои дрожали. В данной ситуации у меня было ощущение, что я в роли подчиненного. И я знал, что это так. Рядом с ней я был готов и душу вынуть из своего тела. Вновь по старой, но не достаточно доброй традиции, ведь я не мог быть другим рядом с этой женщиной. Во мне пробуждались животные инстинкты с непотребными дополнениями двуногой человеческой твари, у которой не должно быть души.

Я шел на ее голос с ощущением обожженного тела. Каждая клетка моей кожи буквально стонала и плакала от воспоминаний, в которые я окунал себя сознательно. В моих глазах невооруженным взглядом виднелась особая печаль. Та самая, которую я выкормил в себе после множественных расставаний.

Я ощущал свое сердце: то как сжатое в груди, то как натянутую тугую пружину. И дышать было тяжело, словно для легких в моем теле совсем не было места. Я испускал слышимые тяжелые вздохи. Со стороны они были как звуки распятого дыхания в теле, в котором еще живет душа, разодранная донельзя, но не убитая.

Я шел на ее голос как по минному полю в перекрестный огонь. Брел несмелыми шагами по раскаленным углям, будто в саму преисподнюю. Я чувствовал, как вязну в раскаленном песке жаркой пустыни, мечтая израненными ногами ступить в соленую воду. Я ощущал, как крошится под моими ногами ледяной пол, как впиваются острые осколки в ступни.