Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет

Брандо сказал мне, что возмущен лицемерием американских властей, которые трубят о правах человека, свободе, гуманности, тогда как остатки почти уже истребленного коренного народа Америки, индейцев, пребывают в жалком состоянии и теряют последние из записанных за ними прав. Этот вопрос необходимо поднять в ООН, горячо заявил он, и Советский Союз мог бы сыграть важную роль в его обсуждении и в защите тем самым прав американских индейцев. Сам он готовит петиции и обращения представителей индейских племен в Секретариат ООН и сможет позже предоставить много фактов и документов для дискуссии в ООН.

Выслушав все это с большим вниманием и пониманием, я ограничился обещанием добросовестно передать все сказанное в Москву, что удовлетворило Брандо. Он выразил надежду, что осенью при обращении в Нью-Йорке в представительство СССР при ООН сможет услышать о благожелательной реакции Москвы.

Составив подробную запись беседы, я направил ее секретной диппочтой лично в адрес первого заместителя министра иностранных дел, специалиста по Америке, и позже, будучи в отпуске в Москве, пытался выяснить реакцию на нее. В те месяцы все руководство Министерства и лично адресат были погружены в напряженные переговоры с Вашингтоном по проблемам ограничения стратегических вооружений, и помощники замминистра мне ясно дали понять, что лучше «не путаться с такими вопросами в такое время». В дальнейшем, насколько я мог узнать, вопрос о судьбах американских индейцев не дошел до обсуждения в ООН.

А Брандо нашел все же случай привлечь внимание к плачевной судьбе индейских племен: когда ему была присвоена премия «Оскар», на церемонию ее вручения он демонстративно не пошел, а послал вместо себя двух индейцев.

Я вспоминаю об этом эпизоде с тяжелым чувством. Думаю, что в те годы двусмысленной и конъюнктурной выглядела бы советская инициатива такого рода. Уж кто бы говорил тогда о правах человека, но только не Кремль и Старая площадь, откуда шли указания выкорчевывать инакомыслие, сажать или высылать диссидентов.

А вопрос о трагической судьбе коренных народов Америки актуален по сей день. Тем более актуален, что, игнорируя его, Вашингтон продолжает высокомерно поучать других, как вести себя гуманно, как бережно относиться к судьбе малых народов и каждого отдельного человека. Весной 1999 года Вашингтон, например, обвинял Белград в проведении политики геноцида против мусульманского населения Косово и жестоко бомбил югославские города и земли, диктуя свою волю. То же самое и в отношении России, особенно когда разгорелась новая война в Чечне.

Если посмотреть на проблему под историческим углом зрения, то самый настоящий геноцид совершался в Америке по отношению к миллионам индейцев задолго до того, как подобную же преступную политику провозгласил и стал осуществлять Гитлер.

Не стану, однако, вставать в позу моралиста. Приведу лишь несколько пассажей из авторитетного международного издания «Энциклопедия Хатчинсона XX века», приобретенного в Лондоне в 70-х годах. В статье об американских индейцах приведена их численность в США по данным на 1970 год — 763 600 человек. Это то, что осталось от нескольких миллионов. О судьбе индейцев сказано, что для них «завоевание Америки европейцами было катастрофическим», «многие погибли от меча и новых болезней, занесенных захватчиками, либо — в условиях рабского труда. Даже когда они выживали, их культура и социальная структура разрушались и они становились гражданами второго сорта... на урезанных резервациях в США... Только к концу XX века начинается желанное восстановление». Так что негодование Марлона Брандо, ощущавшего свое родство по крови с индейцами, не было пустой фразой...

По завершении этой второй командировки в Лондон я около шести лет проработал во Втором Европейском отделе МИДа СССР, который можно было бы кратко охарактеризовать как «отдел британских стран», так как в его ведение входили отношения с Британией, Ирландией, Канадой, Австралией, Новой Зеландией, Мальтой, рядом небольших государств-островов Тихого океана, бывших британских владений.

Как заместитель руководителя отдела Владимира Павловича Суслова, члена коллегии Министерства, я принимал участие в решении различных проблем наших отношений с этими странами. От своего шефа, яркого и неординарного дипломата (мы все звали его между собой ВП), занимавшего одно время пост заместителя Генерального Секретаря ООН, я много чего узнал о «внутриминистерской дипломатии», иначе говоря — «министерской кухне времен Громыко».

Это был памятный период советской дипломатии «глобального масштаба», когда так или иначе почти все международные дела и события рассматривались прежде всего через призму нашего соперничества и противостояния с Америкой.

В 1984 году последовала моя командировка, на этот раз в качестве посла, в Республику Сингапур, отношения с которой были ровными, но не слишком активными. МинистрА. А. Громыко, напутствуя меня перед отъездом добрым словом, не сформулировал, к моему недоумению, каких-либо задач и лишь пожелал успешно работать, что я и старался делать.