Какого цвета убийство?

– «Красный» – это газ, – пояснил Алекс. – «Синий» – это тормоз. У него оба начала представлены практически на одном уровне. Правда, оба нужны, чтобы управлять машиной. Но если нажимать на все педали одновременно, движение получится странным.

Комиссар уткнулся было в бумаги, но тут же снова поднял глаза.

– Это все разговоры. Твои профессиональные «бла-бла», в которые я не планирую вникать. Что это означает на практике?

– Результаты ты видишь в анализе, – ответил Алекс. – «Окружение может воспринимать это как проявление нерешительности, но он никогда не вовлекается в дело эмоционально и таким образом может принимать очень объективные решения».

– Хладнокровная сволочь, – буркнул Хельмарк. – Я же говорил!

– Трудно утверждать, что он поступает неправильно.

– Что, прости? – переспросила Нина. – Речь идет о преступнике с тяжелым криминальным прошлым, если ты этого еще не понял.

Он обернулся к ней.

– Анализ ничего нам не говорит о способностях, компетенциях или ценностных ориентациях. Я имею в виду, что с точки зрения своей профессиональной деятельности он поступает совершенно правильно. Он отстраняется от всех чувств, давая указание убить того или другого. Примерно как охранники в концентрационных лагерях. Будь они «зеленые» или «желтые», ни за что не справились бы со своей задачей.

– И чего это значит? – громогласно поинтересовался Хельмарк. – По-твоему, «красные» и «синие» люди – убийцы? Так, что ли, задано в твоей хитроумной теории?

Алекс вздохнул. Боже, какие выводы! Комиссар, как всегда, бежит впереди паровоза. Да и фантазия его далеко зводит.

– Они обладают способностью отложить в сторону эмоции, когда приходится принимать трудные решения. Там все написано, – он указал глазами на бумагу. – Свартлинг прекрасно все это про себя знает. В отличие от большинства людей. Знает, что слишком торопится, что чересчур склонен все контролировать. Знает, что должен выпускать вперед других людей, но ему плевать, что они думают. То, что они его не любят, он может пережить, если при этом он получит желаемое.

Хельмарк скорчил такую мину, что Алекс заподозрил, будто в этом описании комиссар узнал самого себя. Что-что, а интуиция у него точно была на высоте.

Он продолжил:

– Свартлинг не ищет конфликтов намеренно, но без сомнений вступит в бой с тем, кто осмелится встать на его пути. Он прекрасно умеет задавать хорошо сформулированные вопросы и получать нужные сведения.

– Это многое объясняет, – пробормотала Нина, не отрывая глаз от распечатки.

Алекс посмотрел на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Свартлинг на раннем этапе своей… э… карьеры прославился именно умением вытаскивать из людей нужные сведения. Есть немало глухих дел, где, как мы подозреваем, он пытал людей, выбивая из них информацию. Фотографии с мест преступлений весьма колоритные.

– Вот значит как…

– Вначале, когда он только создавал свою организацию, у нас были там внедренные агенты. Через какое-то время все они пропали. Всплыли только несколько лет спустя.

– Всплыли? И что они рассказали?

– Ничего. У их трупов отсутствовали некоторые части – руки, языки, ступни. Живым не вернулся никто.

Алекс почувствовал, как его лоб покрывается испариной. А они не хотели рассказать ему об этом прежде, чем загонять на приватную встречу с этим психом? Он выпрямил спину.

– Почему я об этом ничего не слышал?

Нина упрямо не поднимала глаза от бумаг.

– Некоторые вещи нам все же удается сохранить как служебную тайну. Ну, знаешь, в стороне от посторонних глаз и ушей.

Ему показалось, что сейчас его собственные кончики ушей станут багровыми. Посторонних? То есть после того, как он подвергал жизнь опасности, чтобы распутать это дело, он все еще посторонний? Однако Нина выглядела замученной. Совесть?

– Вот что интересно, – проговорил Алекс, помотав головой и скинув неуместные мысли. – Последняя строка в разделе «Ценность для организации». Здесь написано, что Свартлинг охотно представляет свое предприятие в составе различных корпораций и объединений. Что скажете по этому поводу?

Хельмарк хмыкнул.

– У этих банд есть всякие синдикаты и более-менее открытые объединения. В том, что Свартлинг замешан в подобном, сомневаться не приходится. Только неизвестно, он ли самая крупная рыба в этом пруду? Или есть и побольше?

Нина, поднявшись, распрямила спину и принялась шагать туда-сюда по маленькому кабинету. Подумав с минуту, проговорила:

– О тех, что побольше, нам неизвестно. Поэтому мы должны действовать аккуратнее – иначе спугнем. Тем более что Свартлинг – настоящий психопат. Клинический.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Хельмарк, переворачивая лист распечатки.

– Начисто лишен эмоций. Ему наплевать на других людей. Мнение окружения его совершенно не волнует… – Она помолчала. – Психопат. Это типичная характеристика любого маньяка и серийного убийцы. Наверное, все они «красные» или «синие». Или… Какой там выходит цвет при их смешении? «Фиолетовые».