Какой простор! Книга первая: Золотой шлях

На винокурне создали Совет крестьянских депутатов. Избирали его шумно, на сельском сходе. Кто-то выкрикнул имя Гришки Бровы.

Серега Убийбатько — солдат-фронтовик — решительно запротестовал, назвал Гришку петлюровским прихвостнем. Тогда слово взял Гришка и заявил, что многие здесь попрекают его отцовской лавкой и землей. Но он-де здесь ни при чем, ибо жил у отца словно батрак — и тому в селе найдется не один свидетель.

— Дайте мне такую возможность, и я докажу на деле, что, кроме взаимной ненависти, ничто не связывает меня с отцом, — с холодной деловитостью закончил он свое выступление.

Три закадычных приятеля Гришки один за другим подтвердили, что все сказанное им сущая правда.

Проголосовали. Большинством голосов выбрали Гришку в Совет. Чуть заметная улыбочка тронула его губы, оттененные черными усами.

— Кому кнут да вожжи в руки, а кому хомут на шею, — возмутился Убийбатько. Он вернулся в село вместе с механиком и охотно помогал ему во всем.

Ежедневно под вечер к белым заводским стенам винокурни стекался народ. На небольшом майдане у стены лежал сваленный, источенный ржавчиной винный бак, накрыв собой бледно-желтые от недостатка солнечного света подсолнухи; иногда они, как цыплята, вздрагивали крылышками листьев и роняли на землю желтый пух лепестков. Механик приспособил бак под трибуну. Взобравшись на него, он произнес перед жителями села речь.

Освещенный пурпуровыми лучами заката, стоял он на железной трибуне и старался растолковать, за что борется партия большевиков, что такое диктатура пролетариата, кто такой Ленин. Он сказал:

— Завтра мы отберем у Змиевых землю и поделим ее поровну между едоками.

Это было главное. Но Иванов сообщил крестьянам новость, которую в селе еще не знали:

— Двенадцатого декабря тысяча девятьсот семнадцатого года Всеукраинский съезд Советов в Харькове провозгласил Украину Республикой Советов и объявил власть Центральной рады свергнутой. Понятно?

— Понятно! Вали дальше! — закричали в толпе.

Это было первое настоящее собрание, посвященное земельному вопросу, на него все жители села явились, как на богослужение. Крестьяне стояли плотной толпой, одни в хромовых сапогах, другие босиком. Мальчишки облепили деревья. Пока механик говорил, в тишине можно было услышать, как сдавленно дышат люди. Все, что он говорил, было близко и понятно им. Не знали только, что такое диктатура, и слово это пропустили мимо ушей.

Механик говорил, что мировая война, затеянная буржуазией, превратилась в гражданскую войну против буржуев и помещиков.

— Совнарком Донецко-Криворожской республики поручил мне сколотить красногвардейский отряд из мужиков вашей волости. Нам надо добыть оружие и идти защищать молодую советскую власть.

— В Чарусе на станции пулеметы за муку меняют! — крикнул Микола Федорец, пришедший на собрание с хутора.

— Чтобы укрепить Советы на Украине, надо с винтовками в руках разбить в пух и прах буржуазно-националистическую Центральную раду, придавившую своим задом всю Правобережную и часть Левобережной Украины, — так закончил механик свою речь и рукавом вытер вспотевшую бритую голову.

Лука стоял в толпе, за спиной кулака Маценко. Он слышал, как Грицько Бондаренко шепнул:

— Говорит — будто шелком вышивает.

— Что и толковать — пустобрех, большевистский псалмопевец, — ответил Маценко.

— Бешеная собака кусает хозяина.

В красногвардейский отряд записались пятьдесят семь человек, в большинстве середняки. Но записались и кулацкие сынки, и в их числе Микола Федорец.

Всех вступивших в отряд пригласили в школу.

— Сноп без перевясла — солома, — сказал механик, прочитав список, и предложил новоиспеченным красногвардейцам выбрать командира.

Макар Курочка крикнул:

— Брову! Он первый грамотей на селе. Ему и карты в руки.

— Командира нам надо бедняка, а Брова кулак, — отрезал механик. — И нужно, чтобы командир был военный. Лучше Убийбатько не найти нам никого на эту должность.

— А ты нам не подсказывай. Кого схочем, того и выберем, — огрызнулся Маценко и переломил палку, злобно ударив ею о землю.

— Это он мне за бабу мстит… С его женой я живу! — крикнул Гришка, и слова его больно ударили механика по душе.

Многие значительно улыбнулись, а Курочка так и прыснул со смеху.

Дед Семен, сидя в углу школьного класса, с обидой в голосе заметил:

— Пчела жалит жалом, а человек словом.

Настаивать на своем механику было теперь неловко, и он скрепя сердце согласился с большинством. Командиром отряда выбрали Григория Брову.

Новый командир присутствовал на заседании ревкома под председательством механика. На этом заседании постановили немедленно отобрать у помещицы Змиевой землю и сельскохозяйственный инвентарь в пользу батраков и малоземельных.

— А у Назара Гавриловича Федорца как? — поинтересовался Грицько Бондаренко, переступая босыми ногами.

— Не спеши, дойдет очередь и до Федорца, — успокоил его Убийбатько.

— У него сын Микола записался в наш отряд, — напомнил Курочка. И добавил, спохватившись: — Много таких, которым грозили, живут себе подобру-поздорову.

Микола слышал этот разговор. Пожав плечами, сказал: