Кактус. Никогда не поздно зацвести

– Мы с ней были ближе, чем ты за всю жизнь! Я обязательно звонила ей раз в неделю, я была в курсе всех ее дел! Просто, в отличие от тебя, у меня есть работа.

– Хватит! – Поверенный Бринкворт грохнул ладонями по столешнице. – Если вы будете продолжать в подобном тоне, мне придется попросить Дэниела вывести вас из здания! – Стажер вжался в кресло.

Щекочущее трепетание становилось все настойчивее, и меня наконец осенило, что это не просто иллюзия движения, а кто-то действительно шевелится в моем животе. Мысль, надо сказать, была не из приятных. Мне вспомнилась сцена из «Чужого» – та, где довольно драматически выясняется, что персонаж Джона Хёрта превратился в живой инкубатор. Я инстинктивно пошарила под поясом юбки, которая с недавних пор сидела плотнее обычного. Наружу вроде бы ничто не прорывалось.

– Да и зачем тебе лавэ-то, Сьюз? – продолжал Эдвард, не обращая внимания на мое волнение или настойчивую просьбу мистера Бринкворта. – Ты же постоянно трещишь, какую крутую карьеру сделала в Лондоне и какую сказочную квартиру отхватила! Это мне нужны средства, а не тебе.

Секунду я колебалась. У меня не было намерения информировать Эдварда о моей беременности. Это не его дело, особенно если учесть, что я намеревалась прекратить с ним любые контакты, как только завершится справедливый раздел имущества матери. Откровенностью я ничего не выиграю: Эдвард настроен решительно, и очень маловероятно, что будущий племянник или племянница смогут что-то изменить. С другой стороны, обрушить эту новость на Ричарда оказалось неожиданно забавно, вроде как хлопнуть по столу козырем или вытащить кролика из шляпы.

– К твоему сведению, Эдвард, я беременна!

Эдвард смерил меня взглядом, провел пальцами по своим сальным волосам, покрутил головой и засмеялся:

– Удивлен широтой твоей фантазии. За полного идиота меня держишь?

Встреча с мистером Бринквортом и Эдвардом прошла не совсем по плану. Возможно, с моей стороны было излишним оптимизмом ожидать, что поверенный покается в профессиональной халатности, а мой братец – в своих тайных кознях. Тем не менее мы выяснили позиции друг друга, а у поверенного Бринкворта не осталось сомнений – я не остановлюсь ни перед чем ради торжества справедливости. В поезде я достала ксерокопию завещания матери и принялась придирчиво изучать. Содержание поверенный Бринкворт действительно передал верно, и навскидку я не заметила в тексте двусмысленных формулировок. Я открыла последнюю страницу, где расписывается наследодатель и свидетели. Подпись матери отличалась от той, которую я помнила, – не столько формой, сколько характером: она казалась неуверенной, шаткой, что ли, выведенной менее эффектно и решительно, чем всегда. Я задалась вопросом – не оттого ли, что мать плохо понимала, что подписывает, или действовала под давлением? Затем я уделила внимание личностям свидетелей, которых поверенный не удосужился мне назвать. Первой расписалась тетка Сильвия. Это меня удивило – между ней и Эдвардом никогда не было особой дружбы. Оставалось предположить, что от нее утаили содержание завещания, в противном случае тетка никогда не поставила бы свою подпись. Вторым свидетелем был Роб, лучший приятель и клеврет моего братца. «Ага, попался!» – с торжеством подумала я. Если Эдвард хотел замести следы и сделать так, чтобы завещание выдержало пристальное изучение, нужно было озаботиться найти абсолютно незаинтересованных свидетелей.

Стало быть, мне предстоит побеседовать с теткой Сильвией и Робом и взять у них показания для оспаривания завещания в суде. С теткой я проблем не предвижу, а вот Роб может оказаться твердым орешком: придется тщательно продумать, как вытянуть из него информацию. Я более чем достаточно подкована для того, чтобы опрокинуть интригу Эдварда, но все же нелишне будет потратить час на встречу с моей сокурсницей и соседкой с университетских времен Бриджит, слывшей обладательницей блестящего юридического ума (хотя это последнее, что приходило в голову при виде тела, в которое заключен этот ум) и получить небольшую бесплатную консультацию. Я убрала завещание в сумку и взялась за коробку, стоявшую на свободном сиденье рядом. На прошлой неделе мне позвонили из похоронного бюро после ряда неудачных попыток дозвониться до Эдварда; служащие хотели знать, когда он пожелает забрать прах матери, и попросили передать ему сообщение или же забрать контейнер самолично. По натуре не склонная к сентиментальности и занятая в последнее время более насущными заботами, я и думать забыла о прахе, однако после напоминания поняла – гораздо лучше самой заняться этим, не препоручая дело Эдварду, который в итоге оставит урну в автобусе или букмекерской конторе или решит высыпать пепел в совершенно не подходящем для этого месте, например, в саду какого-нибудь кабака. После встречи у поверенного Бринкворта я заехала в похоронное бюро и забрала увесистую и довольно большую картонную коробку, заклеенную широким скотчем.