Кактусятина. Полное собрание сочинений

Он переселял латышей из две тысячи двенадцатого в сорок первый, спасая их от апокалипсиса по-майски, но потомки диких балтов немедленно своровали все, что можно было своровать в сталинском СССР и гордо присоединились к нацистам вместе со своим единственным танком, сломавшимся сразу по выезду из президентского гаража.

В конце концов, Кактусов даже свои Большие Крокодилы переселил в тридцать седьмой. Но этого никто не заметил ни в том мире, ни в том. Разве что губернатор Большекрокодильской области стал истовым большевиком, после чего с удовольствием пересадил все местное отделение КПРФ за "двурушничество, троцкизм, оппортунизм и шпионаж в пользу Уругвая".

В конце концов, Кактусов не выдержал и переместил весь земной шар в одна тыща четыреста девяносто год нашей эры.

На страницах книги советские подводные лодки старательно мешали Колумбу открыть Америку, американцы через суды решали правовой вопрос о будущей продаже Аляски, немецкие скинхеды призывали к "усилению работы инквизиции по отношению к понаехавшим тут сарацинам", японцы медитировали на тему введения сёгуната, китайцы методично искореняли у себя императорских предков, арабы с гиканьем копали нефтяные ямы, евреи же, заламывая руки, кричали Небу:

"Яхве, опять весь этот гешефт им? Мы таки не договаривались!"

И только сомалийские пираты продолжали грабить проплывающие мимо танкеры с каравеллами. Им-то какая разница, кого грабить? Через месяц читатели плакали, но читали очередной шедевр Кактусова, а его кот мирно доедал под столом очередного голубя...

Писатель Кактусов и встреча с читателями.

В целях промоушена, пиара и маркетинга Кактусова как-то вызвали на встречу с читателями. Ее устроило издательство, сообщив Пете об этом, почему-то, официальным заказным письмом, отправленным через "Почту России". Так как та работала крайне флегматично - письмо писатель получил за двенадцать часов до встречи.

Пришлось срочно собирать вещи, бежать на вокзал и отправляться в путь дальний. Хорошо, что Большие Крокодилы находились от Москвы не так далеко.

Перед уходом Петр попросил кота не водить кошек, закрывать балкон и не жрать валерианку.

Кот промолчал в ответ, а, значит согласился с указаниями. Как только закрылась дверь, Лаврентий плотоядно облизнулся и ушел на кухню - взламывать шкаф, в котором "Тот Самый Корень" неизвестно зачем хранился. Кактусов не употреблял этот продукт вообще. А тогда какой в нем смысл? Впрочем, оставим кота в покое...

Утром Кактусов вышел на перрон одного из московских вокзалов. Что и отметил шавермой. А где шаверма - там и пиво. А где пиво - там и туалет. А где туалет - там и бумага. А где бумага - там и писатель. Сидя в кабинке, Кактусов внезапно родил гениальную строчку: "Нет повести печальнее на свете, чем повесть о минете в туалете...". Бумага полетела в черную дыру, а Кактусов помчался на Лубянку.

Да. На Лубянку.

Именно там издательство решило провести встречу. В вагоне метры перед выходом Кактусова предупредил ласковый женский голос:

"Станция "Лубянка". Граждане! При выходе из вагона не забывайте свои вещи!".

Книжный магазин Петя искал недолго. Чего его искать-то? Слева - кровавые застенки, справа - книжный магазин.

На входе Кактусова внезапно обыскали. Охранники объяснили сей процесс эгрегорным влиянием дома через дорогу.

"Плохое начало!" - чуть позже подумал помрачневший Кактусов, виляя бедрами между гигантских стеллажей с книгами конкурентов. "Кстати, надо уточнить - что такое эгрегорное влияние?"

На встречу он успел вовремя. В небольшом зале сидела творческая интеллигенция с книжками Кактусова наперевес.

Кактусов, пряча перегарчик полувдохами, стеснительно уселся за столик. На столике лежали стопками его книги.

Аудитория уставилась на него с каким-то нехорошим выжиданием.

Кактусов в ответ уставился на аудиторию.

"И чо?" - подумали все, в том числе и Петя.

Внезапно, вскочил какой-то чувак в очках и в бороде. Борода была черной и с проседью.

-Дорогие друзья! - сказал вскочивший. - Фамилия моя, как вам известно, Чернобородов...

"Надо же!" - восхитился Кактусов. "А ведь если я такого опишу - скажут рояль в кустах!"

-И, как вам известно, я уполномочен вам представить одного из великих - я бы сказал, величайших! - писателей современности! Писателя! Да! Я не оговорился! Именно Писателя с большой буквы "Пе" Кактусова Петра. Причем не просто Петра! А еще и Сергеевича! Пушкин и Горбачев в одной, так сказать... То есть флаконе. А не бутылке, я хотел сказать!

Чернобородов говорил долго и убедительно. В результате, аудитория убедилась, что Кактусов - велик. В смысле величия, а не велосипед.

-Прошу вас, Петр Сергеевич! - захлопал Чернобородов и сел.

Повинуясь гению магнетизма, захлопала и аудитория. Большинство - ладошами. Некоторые - крышками ноутбуков.

Сначала Кактусов подумал, что его просят налить и сказать тост. И даже потянулся было к рюкзаку. Потом одернул себя и встал.

-Ну... Насчет гения слегка преувеличено, - застеснялся он по привычке.