Калейдоскоп

Она была скорее красивой женщиной средних лет с крупной, но приятной комплекцией. Если бы не ее глаза, возможно она бы подошла для меня как временный сексуальный партнер. Черты лица, глаза, пухлые губы, все было как бы красивым, миловидным и ухоженным, но что-то, что стояло за ней, за зрачками, стопорило меня, блокируя инстинкт доверия. Она говорила много и громко. Она смотрела мне в глаза своими накрашенными ресницами, но искусственно удивленный детский взгляд и напускная приветливость, с каждой минутой выводил меня из состояния перманентной агрессии, активируя постепенно открытое неудовлетворение. Она говорила и говорила, употребляя заученные мудрёные фразы. Не вкладывая собственный опыт, ты не способен объективно подготовить человека к прыжку с парашютом, например, или ни разу не побывав на отвесных скалах, как можешь ты обучить других, покорять вершины? Так происходило и в этом случае, женщина пыталась, чем-то как-то сверкнуть, при этом не осознавая до конца теорию в практическом ее понимании, из чего я сделал вывод, что она не опытная, только начинающая фигуристка, и лед под ней вот-вот треснет. А лед — это конечно же я.

Я устал слушать ее и решил, пока в моих силах сдерживать свои эмоции – наблюдать и провести собственный эксперимент над ее тушкой и душой. Я внимательно смотрел ей в глаза и после достаточно длительного изучения понял, нет прочувствовал всю ее! Да, вот так, в миг и сразу! Я понял, о чем кричат ее глаза и что конкретно мне в ней не нравится! Она была выжитой, раздавленной и напуганной. Испуг этот был связан со мной, а вот все остальное.

Она была прекрасна и раздавлена. Ее красные элементы декора тучного тела, сплели в моей голове образ граната. Такого спелого, сочного, красного, глубокого граната, который взяли и раздавили не одним движением мощной и неумолимой руки. Прямо размазали, методично и осознанно раздавили по белому мраморному столу и сок, стекая струйками на пол, сочился и сочился, постепенно меняя свой цвет. А «руки», которая совершила данное насилие, рядом с ней уже не было. Она куда-то ушла по завершению акта уничтожения, можно даже сказать – сбежала, как преступник.

Я так же, живо представил, что возможно у нее есть дети. Да. Определенно должны быть, она выглядит внушительно как женщина у которой есть дети. Двое, может даже трое. И все они живут вместе. И все вместе несчастливы. Не в том плане, что бедствуют или исполнены ненависти к друг-другу – нет. Просто есть люди, которые могут с ясностью и без раздумий утвердительно сказать: Да, я счастливый человек. Или, да, я был счастлив! Но не в этом случае. Этот раздавленный плод, что сидит передо мной не может сказать ни в прошлом ни в настоящем, что она счастлива, и тем хуже, не может сказать это о своих несомненных детях. Вот, что насторожило меня. Вот что заблокировало меня от нее и оттолкнуло как бейсбольный мяч, с такой силой, что я охнул вслух. Только тогда она замолчала и уставилась на меня хватая губами воздух как рыба, выброшенная на берег.

- Вы, что-то готовы сказать? – наконец услышал я. Вот уж выражение! Лучше не придумаешь! Спустя битых два часа, гранат решил узнать мнение мнимого соучастника беседы. О да! Забыл сказать, квадратные люди называли наши встречи «беседами». Только одно мне было не понятно, кто из нас вел беседу? Если судить по хронологии и результатам посещений, то складывалось впечатление, будто это я пастырь и наставник, а они всего лишь дети мои и заходят ко мне за благословением, предварительно выговорившись с усердием о деяниях своих. Я улыбнулся.

- Отпускаются и разрешаются тебе грехи твои, чадо. Иди с миром. Больше *Астарот тебя не тронет. Иди. – я закрыл глаза, чтобы больше не видеть ее, и она ушла. Правда ушла – тихо и безмолвно. А я неожиданно провалился в сон.

Белый

Белый человек, был единственный кто ни заговорил со мной. Это был холодный и расчетливый, жестокий и невозмутимый персонаж. Доктор зашел ко мне из-за спины, словно враг. Небрежным даже оскорбительным движением схватил мою голову и откинул назад. Склонившись надомной, белый человек осветил фонариком мои зрачки, ловкими и быстрыми движениями, будто механически проверял реакцию на свет, дабы определиться жив я или нет. После чего толкнул мою голову в исходное положение и вышел.

Конечно! Я выразил ему «наилучшие» пожелания с упоминанием всевозможных поз из книги любви и добавил еще с сотню собственных вычурных речевых оборотов. Думаю, выглядел я глупо – привязанный к стулу, смердящий и лающий через плечо, ну точно, как бешенный пес. Уверен слюна летела из моего рта, и более неподконтрольная территория моего головного мозга выдавала невообразимые маневры агрессии в звуковые ошеломляющие эффекты. Потом запустили газ, и я отключился.