Калейдоскоп

— По-твоему, ее можно искупить?

Она горько расхохоталась. Сердца собравшихся наполнились острой жалостью к ней. Джон испугался: сейчас произойдет нечто ужасное. Она тридцать лет ждала, чтобы нанести удар; Джон знал всю меру ее ненависти к Артуру Паттерсону.

— Так ты считаешь, что одним ужином можно возместить тридцать лет одиночества и тяжких мучений?

— Твоим сестрам повезло больше, чем тебе, — честно ответил он. — Они не питают ко мне ненависти.

— Потому что не изведали того, что известно мне… Не так ли?

В комнате воцарилась мертвая тишина; только гневные слова Хилари эхом отлетали от стен.

— Все в прошлом, Хилари.

Это был разговор, понятный только им двоим. Только они знали правду.

— Да ну? Ну и как же, Артур? Как тебе жилось все эти годы — после того, как ты убил наших родителей?

Изумрудные глаза полыхнули смертоносным огнем. Александра попыталась взять Хилари за руку, но та вырвалась.

— Не надо, Хилли… Теперь это не имеет значения.

— Да? — она резко повернулась к обеим сестрам. — Откуда ты знаешь? Что ты вообще можешь знать — живя в роскоши в Париже… А меня насиловали, так что приходилось искать спасения в стенах колонии для несовершеннолетних — и думать, думать о вас… как вас найти… А этот негодяй даже не поинтересовался, что с вами, где вы… Вырвал вас из моих объятий! Ты не помнишь, как мы плакали. Но я-то помню! Каждый день моей жизни я оплакивала вас. А теперь ты говоришь, что это не имеет значения? Что я не имею права ненавидеть его за гибель наших родителей? Как ты можешь так говорить?

— Но он их не убивал, — терпеливо заметила Александра. — Он повинен лишь в том, что не смог сохранить нашу семью и потерял нас из виду. Но, может быть, он старался — просто у него не получилось?

Она дружелюбно посмотрела на больного старика. Мегана наклонила голову в знак согласия. Ярость Хилари казалась непостижимой. Да, он подвел их, но не предал сознательно и жестоко. Хилари не права. Та яростно мотнула головой и злобно расхохоталась.

— Вы были крошками и не знали, что произошло в ту ночь… когда умерла мама. А я стояла в коридоре и все слышала… каждое слово… — Она залилась слезами. Джон по-прежнему стоял рядом, готовый в нужный момент прийти на помощь. — Я слышала крики… Он ударил ее… еще и еще раз… а потом сжимал ей горло, чтобы заставить замолчать… сжимал, пока не задушил… И знаете — почему? — Зеленые глаза Хилари впились в лицо Артура. Всю жизнь она ждала этой минуты. — Потому что у нее была связь с этим… И она призналась отцу…

Хилари помолчала, словно вслушиваясь в голоса из прошлого. В эту минуту она была где-то далеко-далеко.

— Папа изменял маме… много лет… с разными женщинами. Она обвинила его, но он все отрицал… назвал ее сумасшедшей. А она сказала, что у нее есть доказательства… Она знает, кого он брал с собой в Калифорнию и с кем провел вчерашнюю ночь… Но ей все равно, потому что она тоже завела роман… Если папа не успокоится, она возьмет нас и уйдет к тому человеку. Папа крикнул, что убьет ее, а она покатилась со смеху. Он грозил, что не отдаст своих детей, а мама продолжала хохотать как безумная и вдруг назвала имя своего любовника.

Какое-то время Хилари не могла говорить из-за душивших ее слез, но вскоре овладела собой и, рванувшись к Артуру, выкрикнула:

— У нее была любовная связь с Артуром, папиным лучшим другом! Папа сказал, что убьет ее, а она все смеялась. Папа повторил, что не отдаст ей своих дочерей, и она призналась, что только две старшие — от него…

Все остолбенели, но более всех был поражен Артур — как будто его поразила молния. Хилари заговорила немного спокойнее. Наконец-то она смогла высказаться!

— Мама призналась, что Мегана — дочь Артура. И папа убил ее…

Силы оставили Хилари. Она опустилась в кресло и беззвучно заплакала. Александра обняла ее за плечи. Старик жалобно всхлипывал.

— Я не знал… Она мне не говорила… — Он с тоской посмотрел на Мегану. — Поверь… я ничего не знал. Всегда считал тебя его дочерью такой же, как остальные. Если бы я только знал…

— И что бы ты сделал? — гневно возразила Хилари. — Оставил бы ее у себя, а нас бросил гнить заживо в той клоаке? Ты не сумел постоять за любимую женщину, предал лучшего друга — и погубил их обоих. Твои руки обагрены их кровью… и нашей. Если бы не ты, все было бы по-другому. Каково тебе было — всю жизнь носить это в себе? Как ты мог — после черного предательства — браться за его защиту?

— Он молил меня, Хилари… Я не соглашался. Заклинал его позволить мне нанять другого адвоката. Но он настоял на своем. По правде говоря, после гибели Соланж ему не хотелось жить. — Он понизил голос до шепота. — И мне тоже. И моя жизнь кончилась. Я очень любил ее… с первой встречи…

По старческим щекам ручьями катились слезы. Мегана была потрясена. Этот человек — не просто друг семьи. Он — ее отец!