Калейдоскоп

Сколь многое изменилось с тех пор, как Соланж покинула Францию с билетом на пароход в кармане и жалкими грошами, на которые даже нельзя было купить приличную еду! Тогда у нее было три платья, две пары туфель, единственная шляпка и поношенное пальто ее матери. А теперь они везли с собой полные чемоданы одежды, путешествовали первым классом на «Либерте» и остановились в отеле «Риц». Сэм сводил жену в магазины модной одежды, принадлежащие фирмам «Шанель» и «Диор», а затем — к Картье, где купил ей новый бриллиантовый браслет.

— Да он мне не нужен, — смеялась Соланж.

Она была счастлива: Сэм любил ее, как в прежние времена, и баловал, словно любовницу. В последние годы он усвоил дорогостоящие привычки. Временами это пугало Соланж. Она, как и Артур, предпочла бы, чтобы он экономил деньги и больше заботился о будущем их детей.

— Какая женщина способна отказаться от бриллиантового браслета!

— Но у меня их целых три штуки! — она проворно отдернула руку. — Нет, дорогой. Я не хочу. Нужно беречь деньги.

Сэм начал сердиться.

— Ты говоришь прямо как Артур.

— Но ведь он прав. Пора думать о детях.

— Отлично, — он показал продавщице еще на один браслет. — Мы берем оба.

— Ах нет, Сэм. Нет!

По возвращении в Париж она опять перешла на французский и радовалась тому, как хорошо говорит на этом языке Хилари. С обеими своими дочерьми Соланж говорила только по-французски, и теперь Хилари прекрасно владела обоими языками. Александра пока не умела говорить, но со временем и она заговорит по-французски. Соланж не собиралась порывать отношения со своей родиной. Так приятно вернуться в родные места! Здесь по-прежнему многое согревало ей душу, а когда вечером они отправились на Вандомскую площадь, с яркими огнями и статуей Наполеона, у нее сердце подпрыгнуло в груди и она разволновалась, как ни разу с тех пор, как уехала из Парижа.

В тот вечер они ужинали у «Максима», а на другой день — в «Серебряной башне».

В день отъезда Сэм вручил ей оба браслета и новое кольцо. Соланж пыталась его отговорить, но это было бесполезно. По возвращении в Штаты Соланж была счастлива. Ее радовала только что совершенная поездка и радовало возвращение домой. Она прожила в Нью-Йорке девять лет; они не прошли даром. Уолкеры жили теперь на Саттон-плейс, с прекрасным видом на реку и светлыми детскими. Это была квартира в двух уровнях. По соседству жила Мерилин Монро. С Сэмом ее связывали дружеские отношения; иногда они ужинали вместе, но Соланж знала: межу ними ничего не было. Сэм восхищался Мерилин, считал забавной девушкой, а Мерилин постоянно твердила Соланж, что ей тоже следовало бы стать актрисой. Соланж только смеялась.

— Хватит в семье и одной кинозвезды! — с еле уловимым французским акцентом отвечала она.

Той осенью Сэму предложили еще одну театральную роль, но он отказался, посчитав ее недостаточно выигрышной для себя. И очень удивил всех, согласившись сняться в кино.

Они поехали в Голливуд. Он показался Соланж удивительным местом, где живут удивительные люди, не знающие разницы между игрой и жизнью. Они сняли в отеле «Беверли Хиллз» бунгало для себя и еще одно, поменьше, для девочек и их няни. Год прошел как во сне. Соланж считала, что фильм получился, но Сэм не был удовлетворен и радовался, когда в январе пятьдесят шестого вернулся в Нью-Йорк и начал репетировать роль в новой пьесе.

Пьеса поглотила его целиком, а через пару месяцев он точно так же увлекся своей партнершей. На этот раз Соланж остро восприняла измену. Она часто ужинала с Артуром и часто — гораздо чаще, чем хотелось бы! — плакала на его плече. К тому времени его собственный брак превратился в пустую формальность. Марджори вечно где-то пропадала. Мать Артура умерла, когда Уолкеры жили в Калифорнии. Он чувствовал себя страшно одиноким, и Соланж тоже, несмотря на то что Сэм отрицал вину, засыпал ее подарками и был особенно ласков с девочками.

— За что? За что ты так со мной поступаешь? — не выдержала однажды Соланж и махнула у него перед носом газетой с колонкой светских сплетен.

— Опять ты выдумываешь, Соланж. Как всегда, когда я начинаю работу над новой пьесой.

Она швырнула газету в корзину.

— Потому что ты спишь с партнершей всякий раз, когда начинаешь репетировать новую пьесу. Неужели это входит в твои обязанности? Нельзя ли поручить дублеру?

Сэм со смехом притянул ее к себе, усадил на колени и зарылся лицом в роскошные рыжие волосы.

— Я люблю тебя, сумасшедшая женщина.

— Не смей называть меня сумасшедшей! Мне все известно, мистер Уолкер. Нечего заговаривать мне зубы!

И все-таки она всегда прощала его. Он стал много пить, а выпив, становился агрессивным. Но Соланж не могла долго сердиться: для этого она слишком его любила. Себе во вред, говорил Артур, и, наверное, он был прав. Но Соланж видела у Сэма только один недостаток — слабость к женщинам. Все остальное ее устраивало.