Калейдоскоп

Она не сразу заметила сверкающий стеклом и хромом письменный стол прямо перед огромным, во всю стену, окном, из которого был прекрасный вид на центр Нью-Йорка. А за столом сидел Артур Паттерсон, поразительно неуместный среди Современной обстановки. Ему исполнилось пятьдесят, а выглядел она на десять лет старше: худой, долговязый, с первыми признаками облысения и скорбными глазами на бледном лице. В эту минуту он был гораздо бледнее обычного.

Он поднялся из-за стола и впился в Хилари взглядом, точно увидел привидение. Перед ним стояла высокая, очень красивая девушка с глянцевитыми черными волосами — в точности как у Сэма. Однако на этом сходство кончалось.

На него в упор смотрели глаза Соланж; это была ее посадка головы, ее горделивая осанка. Так же гордо шествовала она по Рю д'Арколь в Париже двадцать один год назад. Видение из прошлого… Стоило перекрасить волосы в рыжий цвет — и перед ним оказалась бы живая Соланж… Но со злыми, колючими глазами и выражением ненависти на лице. Никогда Соланж не была такой. Все в этой девушке словно говорило: только попробуйте меня задеть — убью!

Артуру стало страшно. Какие же испытания выпали ей на долю, если она так озлобилась?

Главное, она жива и здорова, стоит перед ним в его кабинете, повзрослевшая и на редкость привлекательная. Свершилось чудо! Артур сделал шаг навстречу, протянул руку — помириться, забыть прошлое! Все равно что к нему вернулись Сэм и Соланж — в сияющем ореоле чудесной молодости!

Но девушка отпрянула — и Артур застыл на месте как вкопанный. Между ними выросла стена.

— Хилари, как ты?

Не поздно ли спрашивать? Больше всего она ненавидела в этом человеке его малодушие. Только теперь она в полной мере осознала, какой же он трус. Ни капли мужества! Вот почему он оставил ее на произвол судьбы, предал их всех. «Кишка тонка», — говорила о нем Соланж много лет назад. Хилари этого не знала, а если бы знала, согласилась бы с матерью.

— Прекрасно.

Она не собиралась попусту тратить время. Ее привела сюда не жажда примирения, а необходимость получить ответ на один-единственный, жизненно важный вопрос. Только это поддерживало ее все годы.

— Где мои сестры?

Хилари не сводила с Артура холодных как лед глаз и не понимала, что именно — горе или страх — парализовало этого человека. Она затаив дыхание ждала ответа.

Если минуту назад Артур Паттерсон был бел как мел, то теперь он и вовсе стал похож на покойника. Он понял: ее не обмануть, не запугать, не убаюкать воспоминаниями. Все, что ей нужно, — это знать, где ее сестры, а как раз этого он и не мог ей сообщить при всем желании.

— Хилари… давай присядем.

Он показал на кресло, но она тряхнула головой.

— Не собираюсь рассиживаться. Вы погубили моих родителей, разрушили нашу семью. Мне нечего вам сказать. Я хочу знать, где находятся Александра и Мегана. Вот и все. Ответьте на мой вопрос, и я вас больше не потревожу.

Хилари терпеливо ждала. Гордая посадка головы, некогда делавшая Соланж такой неповторимой, сводила Артура с ума. Он смотрел на Хилари, а видел другую женщину. Но от Хилари не скрыться, не убежать — даже в прошлое. Через столько лет она грубо вторглась в его жизнь, и отныне с этим придется считаться.

У него появилось ощущение, будто ей известно больше, чем он предполагал. Но он не стал задавать вопросов, а сказал правду — с болью и раскаянием. Им владело горькое сожаление о том, что было и уже не вернется.

Он был свидетелем распада семьи Уолкеров. Возможно, Хилари права и он действительно приложил к этому руку. Он так и не оправился от удара. Не завел новую семью после того, как много лет назад его бросила Марджори. И он — в ответе за все, что случилось, даже за страшную судьбу Сэма.

Как объяснить все это Хилари? Как оправдаться перед зеленоглазым судией? Бог знает, через что ей пришлось пройти за эти восемь лет.

— Хилари, мне неизвестно, где они теперь. Я и о тебе ничего не знал. Семь лет назад отправился в Бостон, но Джонсы уже уехали и никому не оставили новый адрес.

Его голос осекся; он вдруг уличил себя в том, что тогда, семь лет назад, даже испытал облегчение при мысли, что теперь не нужно будет встречаться с той, что судила его строже остальных. Возможно, Хилари это почувствовала. У нее были всевидящие, умудренные жизнью глаза и, может быть, не умеющее прощать сердце. В этой девушке не осталось ничего мягкого, доброго. Она как будто сделана из гранита, колючей проволоки, битого стекла и стали. Артур угадал: в глубине ее души гнездятся чудовища. И испугался. Вероятно, представься ей такая возможность, она стала бы мстить… Учитывая обстоятельства, он не осудил бы ее за это.

— Вы не очень-то ревностно искали, — съязвила она. Не нужны ей его оправдания! — Мы переехали во Флориду.

— А дальше? — Артур испытывал потребность знать, что с ней произошло, почему она стала такой. В горле застрял комок. Только бы не разрыдаться. — Что было дальше?