Калейдоскоп

— Вся жизнь — арена боевых действий.

— Вовсе не обязательно.

Адам был так добр, так искренен! Хилари безумно завидовала простоте и ясности его жизни. Худшим, что ему довелось перенести, стал развод — потому что его жене захотелось свободы. Он не прошел, как Хилари, через ад. Даже не представляет себе ничего подобного.

— В жизни много радости, — упорствовал Адам, — если не усложнять.

— Все не так просто. Ты не знаешь моей жизни. А я не могу объяснить. Никак не могу.

— В таком случае, может, попробовать начать с чистого листа? Забыть прошлое — будто и не было?

— Может быть…

На самом деле она вовсе не была уверена, что это получится. Но ей очень захотелось попытаться. Адам почувствовал это и поцеловал ее — сначала легко, почти бесплотно, а затем — страстно. Он давно хотел Хилари — много недель, месяцев; в сущности, он влюбился в нее с первого взгляда. Он раздел ее, разделся сам и, бережно опустив девушку на кровать, начал ласкать ее. Она лежала, пассивная, отчужденная, вся во власти тайного страха. Кое-какие его действия напоминали ей Мейду и Георгину, а другие — малолетних насильников. Как преодолеть страх — даже с хорошим человеком, таким, как Адам? Он быстро заметил, что она не хочет, и отодвинулся, сгорая от страсти и ничего не понимая.

— Что-нибудь не так? Я очень хочу тебя.

— Извини, — прошептала Хилари и отвернулась к стене. Неужели ей никогда не стать нормальной женщиной, как все? Неужели прошлое будет вечно тянуть ее назад, в пропасть? У нее было и есть слишком много врагов. Артур Паттерсон… Джек Джонсон… те парни… Мейда с Георгиной… Эйлин… надзиратели в колонии… даже отец. Как тащить на себе такой груз и нормально функционировать как женщина? — Прости, Артур, дело не в тебе. Просто я не могу.

— Но почему? Откройся мне.

Он сидел на краю кровати, изо всех сил стараясь остаться бесстрастным. Хилари терзали сомнения. Что хуже: шокировать его или нанести обиду?

— Когда-то давно… я подверглась насилию.

Она надеялась тем и ограничиться, но Артур думал иначе.

— Как? Кто это сделал?

— Это длинная история.

И не одна… Которую из историй можно рассказать? О Мейде и Георгине — ведь они были первыми? Или о Джеке, который лез из кожи вон, чтобы всех обскакать, а когда не получилось, зверски избил ее? Любой годился на роль ее погубителя. Но хватит ли у Адама мужества снести подобную правду?

— Когда это случилось?

— Мне было тринадцать лет. — По крайней мере, это правда. Хилари набрала в легкие побольше воздуху. — С тех пор — никого. Наверное, я должна была тебя предупредить…

Адам был потрясен.

— Господи, ну конечно! Это многое упростило бы. Откуда мне было знать?..

— Я не подумала, что это может иметь значение.

— Но послушай, Хилари. Ты была изнасилована двенадцать лет назад, с тех пор у тебя никого не было — и, по-твоему, это не имеет значения? Можно ли быть такой жестокой — и к себе, и ко мне? Ты с кем-нибудь советовалась? Обращалась в консультацию? К психоаналитику?

Адам не мог представить себе подобной неискушенности. Все его знакомые время от времени обращались за психологической помощью. Он и сам вряд ли скоро справился бы с потрясением после ухода жены.

— Нет, не обращалась, — тихо ответила Хилари и, встав с кровати, накинула на себя купальный халат. У нее было высокое, гибкое тело, длинные, стройные ноги. Он по-прежнему сгорал от страсти, но старался об этом не думать.

— Тебе не была оказана первая помощь после изнасилования?

— Нет. Никакой помощи. Не думаю, что кто-либо мог помочь.

— Ты ненормальная!

— Ну, скажем, в то время помощь была недоступна.

— Где же это было? На Северном полюсе? Покажи мне такое место на земном шаре, где в наше время невозможно получить совет психотерапевта!

Много он знает! Психотерапия — где? У Луизы? Может быть, в колонии?

— Я уже сказала тебе, Адам, — раздраженно молвила Хилари, — что не могу об этом говорить. Все слишком сложно.

— Или слишком больно?

Хилари отвернулась, чтобы он не заметил — ей действительно больно.

— Давай замнем.

— Что именно замнем? Наши отношения? Почему? Хилари, ты же не из породы слабаков!

Она начала по-настоящему сердиться. Да. Она способна свернуть горы — ради карьеры, но не ради мужчины.

— Забудь, Адам, забудь все это. Предоставь мне идти своим путем.

— Да? Сколько, ты сказала, прошло лет? Двенадцать? Что-то я не вижу, чтобы ты справилась с этим в одиночку. Сколько тебе еще потребуется времени? Тридцать лет? Или больше? Возможно, в шестидесятилетнем возрасте ты заживешь полноценной половой жизнью? Ну же, Хилари, будь серьезной.

Он притянул ее к себе на кровать. Но он слишком много требовал, она не могла дать ему этого. Адам хотел, чтобы она принадлежала ему телом и душой, стала верной женой и родила ему детишек. То есть вернула бы ему все, что отняла другая женщина. Это ей под силу. И вообще — сейчас она только и может, что брать. Она уже отдала всю свою любовь — давным-давно.

— Ты должна пройти курс психотерапии.

Позволить сделать себе операцию на мозге? С какой стати? Бог знает, что там еще откроется.

— Я не могу.

— Дерьмо собачье! Почему?

— Мне некогда.