Калейдоскоп

Клубок – он и есть клубок. Круглый, мягкий, шерстяной. Его дело крутиться то в одну, то в другую сторону. С клубком любят играть кошки и добропорядочные бабушки, только последние часто протыкают клубок спицами, и тогда тому совсем не до кошек. Он становится похож на откормленного дикобраза и отпугивает своим видом маленьких несмышлёнышей. Но внутри он всё равно остаётся мягким и пушистым. Потому что если ты состоишь из податливого материала, то никакие устрашающие приспособления уже не смогут тебя сделать упрямым и жёстким.

Праздник

Праздник был в самом разгаре. Все пили, закусывали, танцевали. И никто ещё не чувствовал усталости. «Вот если бы этот праздник продолжался вечно!» – воскликнул один. «Зачем? Тогда бы он перестал быть праздником и скорее напоминал бы серые будни», – возразил другой. «Давайте не будем думать о будущем, а насладимся этой минутой», – сказал третий, наполняя бокал до краёв. «Просто надо почаще устраивать себе праздники», – добавил четвёртый. «А ещё лучше жить так, чтобы каждый день становился праздником», – рассмеялся пятый. Только праздник уже устал, ему претили непомерные возлияния и пустая болтовня. Он просто взял и ушёл по-английски. Все продолжали пить, закусывать и танцевать, но веселье стало каким-то неестественным, настроение подпорченным, шутки плоскими, а танцы вялыми. В общем, праздник не удался.

Романс

Один романс никак не хотел ложиться на музыку. И кто бы ни предпринимал очередную попытку, она неизменно терпело фиаско. Признанные маэстро в сфере музыкальной культуры бились с романсом не на жизнь, а на смерть, но не продвинулись ни на йоту. И романс отдали учёным. Но те тоже не сумели сдвинуть проблему с мёртвой точки. И только спустя много лет какой-то ученик шестого класса средней общеобразовательной школы на уроке литературы, услышав романс, воскликнул: «Ой, какая смешная басенка!» И тогда всем стало понятно, почему эти волшебные строки невозможно пропеть, ведь басни-то просто рассказывают.

Встреча

Они не виделись много лет. Когда-то их связывали тёплые отношения, доброе приятельство и общее дело. Они обнялись, похлопывая друг друга по спине и плечам.

– Как ты, где ты, кто ты? – спросил один.

– Да всё путём. Как сам?

– Более-менее. Очень рад тебя видеть.

– Я тоже. Ну, до встречи.

– Увидимся.

Двое мужчин обменялись крепким рукопожатием и разошлись.

А встреча ещё долго витала в воздухе, ей не хотелось, чтобы вот так мимолётно и бездарно, она одна была по-настоящему рада произошедшему событию, но совершенно бессильна против жёсткого, эгоистичного, ужатого до предела нашего времени.

Джинн

Джинн неожиданно вылез из бутылки и удобно устроился в самом центре стола среди более чем скромной закуски. На него тупо уставились три пары глаз.

– Кто ты такой и что тебе надо? – тяжело ворочая языком, спросил один из отдыхающих.

– Я джинн. Вы выпустили меня на свободу и теперь вправе потребовать и получить заслуженное вознаграждение.

– Лети отсюда, Джинни, нам самим мало, – еле-еле выговорил другой.

– Или быстро ставь бутылку и пей с нами, или я за себя не ручаюсь, – прорычал третий.

На столе сама собой возникла большая глиняная бутыль в оплётке и вся покрытая патиной.

– Это ещё чо за хрень? – спросил первый.

– Коллекционное вино из подвалов самого великого визиря, – гордо произнёс джинн.

– Пусть визирь сам и травится своим антикварным пойлом. Водки давай! – собрав остатки сил и образования, проговорил второй.

– А что это такое? – недоумевал гость.

– Щас объясню, – третий медленно поднимался, засучивая засаленные рукава рубашки.

– Уже серьёзно, – пробормотал джинн, залезая обратно в бутылку, из которой только недавно выбрался.

– Чо это было, мужики? – поинтересовался первый.

– Водка палёная, вот что. Хорошо ещё не зелёные человечки или чёртики. Ладно, давай попробуем джина, – заключил второй, наливая из невесть откуда взявшегося сюрприза.

А джинн, кое-как устроившись на выпуклом донышке, тоскливо наблюдал картину неуклонного падения нравов и думал о том, что раньше люди были добрее, мудрее и человечнее, что ли.

Камешек