Калейдоскоп юности

Звучит как-то уж слишком пафосно и так «по-немецки». Очень подошло бы Эрнсту. Нет, наше признание было совсем другим. Эрика дрожала, боясь посмотреть на меня, а я лишь внешне сохранял спокойствие. И я первым не сдержался. И поцеловал её. Её тихий голос до сих пор стоит у меня в памяти. «Я люблю Вас…Кизоку-сан». Наверное, это были самые тёплые и светлые слова, что я слышал в жизни…

Я шёл по вечерней улице, держа Эрику под руку, и вспоминал тот прекрасный багровый закат. Мне вдруг захотелось что-то сделать, сказать, сотворить. Не важно, что, не важно, как. Я просто хотел, чтобы в этот тяжёлый момент Эрика верила, что ничто не потеряно, что я всегда с ней, что я никогда не брошу её в одиночестве. Моя рука потянулась к телефону, и я быстро включил одну из песен.

Это было мягкое клавишное вступление, ноты плавно стекали из динамика и капали за нашими шагами. Эрика ничего не сказала, только крепче обхватила мою руку и прижалась.

Играла медленная и лиричная песня The Eagles «Desperado». Мягкий вокал Дона Хенли пел немного грустную, но светлую песню об одиноком человеке, десперадо, которого, всё же, кто-то ждёт и любит. И будет любить, несмотря ни на что. Наши шаги сами подстроились в такт музыке, и мы стали слегка раскачиваться, а Эрика впервые за это время подняла голову и посмотрела на небо.

– Сегодня… – помедлив, начала она. – Чудесный день… – она чуть-чуть помолчала, а потом добавила. – Потому что ты со мной.

Мы остановились посреди тротуара и встали напротив друг друга. Я заглянул ей в глаза и увидел в них слёзы и отблеск улыбки. Это так трогало меня, что я думал, что сам расплачусь перед ней. Но вместо этого я взял её в объятья и прижал к груди.

– Моя любимая Эрика, – прошептал я в темноте. – Я сделаю так, что каждый наш день будет чудесным. Ты только не отпускай меня.

Она подняла голову и робко потянулась ко мне.

«It may be rainin', but there's a rainbow above you

You better let somebody love you

Let somebody love you

You better let somebody love you…

Before it's too late»

Мы окунулись в последние строки песни, словно в кристально-чистое море. И наши губы легко-легко соприкоснулись в поцелуе.

Люба Русакова

– Ты представляешь, как это будет звучать со сцены, Русакова-сан?

– Да всё в порядке, мы же не дети какие-то, – насмешливо ответила я, махнув рукой куратору. – Наслаждайтесь, Ханекава-сенсей…

И мы вышли на сцену под аплодисменты зрителей внизу. Концерт в честь фестиваля завершался, и наша группа должна была играть под завершение. Я намерено выбила нам закрывающую позицию. Они думают, что зрители будут скучать и зевать, поэтому все с радостью отдали нам право закрыть фестиваль окончательно. Да, слабаки отсеялись и ушли, так что с нами остались только те, кто был готов наслаждаться музыкой до конца. Я помахала публике.

– Привет, мои медвежатки! – прокричала я в микрофон. – Сегодня был чудесный день, не так ли! Чего только не было! Но сейчас мы покажем, что всё это было не зря, и нас стоило подождать!

– Президент, ты переигрываешь, – шикнул на меня гитарист.

– Я просто настраиваю их, – усмехнулась я, поправляя помпезное жабо.

Наш коллектив «Blueberry jam» был единственным дарк-кабаре ансамблем на всю округу. И в школе к нам относились, как к крайне странным фрикам. Сейчас мы были одеты в стиле начала 20-го века – тёмные фраки, жабо, котелки и цилиндры, белые рубашки. И это притягивало публику к нам и нашему стилю.

– Я думаю, все немного утомились, поэтому, почему бы нам немного не поностальгировать? Или небольшой танец? Пожалуйста! Прошу, не стесняйтесь! Как говорят в России – «Na zdorovie!»

Я махнула рукой гитаристу, и он начал играть простые аккорды песни «Raise the Dead» группы Caravan of Thieves, а я начала рассказывать зрителям лёгкую и забавную историю. И на повторяющемся припеве я стала заводить зал хлопками.

«Let's all raise the dead

And ask them to come to feast

A big celebration of past consummations and grand conceits

Let's all break some bread

And merry down the boulevard

Give medals of honor to all of the goners and deceased»

Это была простая, слегка раскачивающаяся песня, под которую хотелось слегка вальсировать. Или хлопать в такт. И зал отвечал нам с удовольствием. И последний припев они пели уже вместе с нами, раскачиваясь и притопывая в такт.

Это было прекрасно, после агрессивных и роковых групп нашей школы, люди, наконец смогли дать ушам отдохнуть. И могли вообще услышать музыку, а не грохотание басов. Вторую песню я выбрала, также из этой группы. «Butcher’s Wife». Тут могли проявиться уникальные члены нашего коллектива – контрабас и скрипка. А я игриво пела песенку про то, что не стоит подкатывать к жене мясника. Да и вообще к чьей бы то ни было супруге. При этом я ощущала, как наша куратор смотрит мне в спину, явно думая что-то про себя.

Наш концерт на 30 минут протекал, как лёгкая игра со зрителями. Я рассказывала им какие-то истории, они смеялись или охали, кто-то отвечал на мои вопросы, но всем было просто весело. И мне бы хотелось задержаться под светом прожекторов немного дольше, но время выходило.