Калейдоскоп. Расходные материалы

– Жители Европы понимали, что смерть – это просто еще одно путешествие, – продолжает Саманта, – и мы пришли сюда, чтобы почувствовать здешнюю магию. Если сесть тихонько-тихонько и прислушаться, может быть, нам удастся немножко прикоснуться к древнему волшебству.

Саманта садится в лотос. Джонни устраивается рядом. Алекс спускается на несколько ступеней и закуривает. Даже прикрыв глаза, Саманта чувствует его скептический взгляд.

Может быть, поэтому ничего не выходит – или потому, что Джонни все время вертится, устраиваясь поудобней.

Вздохнув, Саманта встает: никакой магии. Только теплое солнце и крики туристов, поднимающихся по гребню стены.

Они обедают в кафе на главной площади Синтры. Одинокая пальма трепещет на фоне ослепительно-синего неба, несколько детей – смуглых и курчавых, как Джонни, – играют в догонялки на булыжной мостовой, парочка целуется на каменной скамье, древней, как сама любовь.

Треугольные зубцы на кровле дворца – не то гребень елового леса, не то подстриженные кусты английского парка.

Саманта просит низкорослого смуглого официанта принести что-нибудь без мяса.

– Бакаляу, – гордо говорит официант.

Саманта кивает, но Алекс спрашивает:

– О кэ и иссо?

Официант смотрит непонимающе, переспрашивает:

– Океисо? Нет океисо! Есть бакаляу!

– Бакаляу – что это? – говорит Алекс по-английски.

– А, о que é isso! – кивает официант и волнисто елозит рукой в воздухе: – Рыба, peixe, poisson.

– Нет, не надо, – тут же говорит Саманта. – Зеленый салат, салат вердо.

Уже восемь лет Саманта не ест мясо и рыбу. Не ест ничего, что было убито. Конечно, она не такая упертая, как Дениз: Саманте, например, все равно, что едят с ней за одним столом. Она даже ходит на барбекю к друзьям-мясоедам, ничего страшного. Главное – вовремя отвернуться и не смотреть, как капает кровь с решетки гриля.

Когда родился Джонни, Саманта сначала хотела растить его вегетарианцем, но потом решила: пусть это будет его собственный выбор, пусть сам решит, когда вырастет. Да и врачи говорят: маленьким детям полезно мясо.

Поэтому Джонни совсем не вегетарианец. Вот и сейчас он просит гамбургер, но Алекс говорит:

– Нет-нет, здесь мы будем есть бакаляу! Это уникальная еда. Можно сказать, волшебная.

За что мне такое счастье? думает Саманта. Он меня любит, любит моего сына. Наверно, я кажусь ему смешной – с моим вегетарианством, с отвращением к оружию… с моей верой в волшебство, в магию, в любовь.

Но ведь он все равно заботится о нас, правда?

Саманта трется щекой о теплую кожаную куртку Алекса, вдыхает его запах.

Дениз бы сказала: как ты можешь спать с мужчиной, который ест мертвых животных?

– А что это? – спрашивает Джонни, показывая на два огромных конуса, циклопическими башнями поднимающиеся над крышей дворца.

– Наверное, там наверху были смотровые площадки, – неуверенно говорит Саманта.

– Нет, милая, – поправляет Алекс, – это не башни, это трубы. Мы потом пойдем внутрь и всё увидим: там огромная кухня и два гигантских камина. В них жарились целые бычьи туши – а через трубы выходил дым.

– Ух ты! – говорит Джонни. – Целые туши! А скоро мы туда пойдем?

Он даже подпрыгивает от возбуждения. Ни минуты не может посидеть спокойно!

– Откуда ты все это знаешь? – спрашивает Саманта.

– Я читаю путеводитель, – отвечает Алекс. – Дурная привычка. Меня мама учила, что нужно много читать.

– Ты когда-нибудь познакомишь меня с твоей мамой? – говорит Саманта и прижимается к его плечу.

– Когда-нибудь, – отвечает Алекс. Его ладонь погружается в светлые волосы Саманты, взлохмаченные ветром, перепутанные, переплетенные, как ветви в джунглях.

Она говорит тихо-тихо, чтобы не сглазить:

– Здесь совершенно чудесно!

– Да, – кивает Алекс, – удачно, что мы застряли в Португалии.

– Как тебе не стыдно, – возмущается Саманта, – не смей так говорить!

Если бы не Алекс, они бы так и торчали в Лиссабоне. Когда стало ясно, что Америка закрыла воздушное пространство на неопределенный срок, он сказал: «Раз уж все так вышло, давай считать, что наш отпуск продлился на неделю. Ну, или на пять дней. Возьмем машину, поездим по Португалии. Здесь хотя бы не так много туристов, как в Риме. А когда все наладится – вернемся. Страна небольшая, пара часов – и мы снова тут. Просто еще одно путешествие».

Маленькая машинка петляет по зигзагам горной дороги, Джонни спит на заднем сиденье, Саманту чуть укачивает. Приоткрыв окно, она вдыхает вечерний воздух, и вместе с ним в машину врываются запахи горных трав, близкого моря, нагретых камней, европейские запахи, вечные, как сама история.

– Спасибо тебе за Джонни, – говорит Саманта. – Ему так важно, что ты с ним играешь, рассказываешь всякое… ты первый мужчина, который к нему серьезно относится.

– Он хороший парень, – говорит Алекс. – Только зря ты не даешь ему играть в нормальные игры.

– Ты же знаешь, – вздыхает Саманта, – я ненавижу эти ваши нормальные игры. Стрельбу и все такое прочее.

– Стрельба и прочее? – улыбается Алекс. – А как же твоя домашняя «черная пантера»?