Калейдоскоп (сборник)

Едва привезенный, он сразу и навсегда покорил наши сердца. Было видно, что у него хороший характер. Всю дорогу от рынка на свое постоянное место жительства именно он успокаивал рыжего котика, взятого ему в друзья, хотя сам был вдвое меньше размером. Именно он вылизывал паниковавшего представителя кошачьих. А дорога была не близкая. Километров 35, если считать от Староконного рынка, что расположен в Одессе. Кот же был самый-самый обычный – дворовой, принесенный сердобольной старушкой, дабы быть отданным в «хорошие руки».

Стронг как-то сразу освоился у нас. Только первые две-три ночи он плакал, звал свою маму, издавая странные звуки: «Р-р-р-ю-ю-ю». Моя сестра, бывшая в это время у нас в гостях, взяла «удар на себя», прихватывая плачущего малыша на ночь в свою комнату, и жертвовала своим сном, жалеючи нас. Чистоплотный, он соглашался делать свои «дела» на улице за взятку в виде нескольких изюминок. Был он очень смышленый, запросто научился показывать, где у него хвостик, поворачивая голову к остатку хвоста, и прихватывая его зубами. Показывал он также и уши, энергично встряхивая головой, отчего они смешно мотались из стороны в сторону. Мы решили не издеваться над собакой, купируя их ему, дабы придать им «необходимый» для этой породы мефистофельский вид. И собака была этому рада, ей уж точно не нужны были такие «обкорнанные» органы слуха. Она явно наслаждалась, когда во время утренних и вечерних прогулок, уши развевались на ветру во время быстрого бега.

Стронг своим видом напоминал блоху: маленького роста, быстрый, прыгучий и окраса «перца с солью». И наша «блоха» умела улыбаться, при этом в глазах его зажигались озорные огоньки. И, несомненно, обладал очень хорошим чувством юмора. В его территорию входила кухня, коридор и веранда. В жилые же комнаты входить было запрещено, но иногда…

Наступал Новый Год. На календаре было 31 декабря. В гостиной стояла, излучая прекрасный хвойный аромат, украшенная стеклянными игрушками, нарядная елка. В гости приехали старший сын с невесткой. Все сели за праздничный стол. Веселились, смеялись, оживленно разговаривали. Муж потихоньку вышел из-за стола. Он у меня «приколист». Любит пошутить. Радостно возбужденные сыновья и невестка что-то весело обсуждали. Вдруг открылись двери, и в комнату неторопливой рысцой вбежал Стронг. Глаза его сияли, как гирлянды на елке, и на морде присутствовала улыбка. Он ощущал, что происходит что-то интересненькое с его участием. На его голове была водружена красная вязаная шапочка, лихо сдвинутая на бок, а по бокам туловища покачивались два хурджуна. Это такие ковровые мешки, которыми жители жарких стран навьючивали лошадей, ослов и верблюдов. Хурджуны были не пусты.

Сначала наступила тишина. Все с удивлением таращились на, появившееся в таком странном виде, животное. Позади пса шел, довольно улыбаясь, муж. А потом воздух взорвался от одновременно исторгнутого визга, хохота, хлопанья ладоней. Муж был доволен произведенным эффектом. А Стронг, позволивший снять с себя поклажу, продолжал гарцевать в шапочке и купался во всеобщем внимании. После шумного вручения подарков, извлеченных из хурджунов, Стронг тоже был вознагражден подарочком в виде лакомых кусочков мясца и косточек. Быстренько покушав в своем уголке, поскорее вернулся к людям и устроился в кресле, что ему категорически запрещалось делать. Но он почувствовал, что сегодня «этот номер» пройдет. И возлежал на кресле до тех пор, пока не прогремел праздничный салют из помпового ружья, произведенный мужем с сыновьями. Только тут Стронг предусмотрительно спрятался под стол так, на всякий случай.

Я убедилась в том, что каждое животное – идивидуум. Они все разные. И одинаковых среди них, нет, так же, как и у людей. У каждого свой характер. Есть животные с «подлянкой», есть хитрецы, есть хитромудрые, лукавые, озорники. Они разные и всякие. Вот Стронг был у нас гордецом. Если и провинится в чем-то, ни за что ни склонит голову, ни завиляет остатком хвоста, не опустит взгляд, пока ругаешь его. Так и будет смотреть прямо тебе в глаза, что совершенно не характерно для собак. А уж, чтобы опуститься до лизания языком, дабы показать, что, мол, все осознал, и больше так не буду делать, так этого не было и быть не могло в принципе. И поэтому один – единственный случай запомнился очень отчетливо.

Стронг был собакой Сергея, моего младшего сына. Был куплен по его настойчивым многолетним просьбам. На его деньги карманные, которые он долго копил, отказывая себе в детских удовольствиях. И выбран пес был тоже Сергеем.