Календарь ма(й)я

– Да… наделал глупостей… – махнула рукой Лена. – Кое-что провернул незаконно. Хотел побольше денег для семьи заработать. Вот и заработал. Оставил нас одних.

– А когда он вернется?

– Уже недолго осталось. Следующей весной. Поскорей бы.

Ребята помолчали.

– Лен, надо Глеба навестить, – осторожно сказал Юрасик спустя несколько минут. – Он в школу уже два дня не ходит. Я ему позвонил, а он трубку бросил. Сказал только, что ему плевать, что с ним будет. Странный он.

– Я к нему не пойду, – отрезала Лена. – Видеть не хочу этого балбеса. Все из-за него! Все наши сегодняшние мучения.

– Ну, он же не нарочно. Он точно в таком же положении.

– От этого не легче.

– Ты же понимаешь, что проблему надо решать. Все вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Выход наверняка есть! Просто мы его пока не видим.

Лена не ответила. Никакие слова не могли выразить, как она была сердита на Глеба. Втянуть их в такую жуткую историю! Навесить на них столько проблем! Неужели нельзя сначала думать, а потом делать?

– Я в классном журнале подсмотрел адрес. Это на Пролетарской, возле автовокзала. Мы могли бы пойти вечером, когда ты освободишься, – вкрадчиво продолжил Юрасик, не теряя надежды ее уговорить. Он видел, что Лена уже колеблется. Юрасик не понимал, какие могут быть обиды и ссоры, когда все так серьезно? Какая разница, кто виноват? Выяснения отношений никак не помогут им вернуться к нормальной жизни. Раз уж такое случилось, нужно искать выход, а не обвинять друг друга и не опускать руки. Разве непонятно?

– Ну что, где встречаемся? – не отступал Юрасик. – Давай прямо там, возле его дома?

– Ладно, – нехотя ответила Лена, сломленная его настойчивостью. – Мне все равно к маме в больницу ехать с этого автовокзала. Как раз потом и поеду.

Отец ушел в половине шестого, а через пять минут раздался звонок в дверь. Глеб нехотя сполз с дивана и поплелся в коридор, решив, что отец что-то забыл и вернулся. Мог бы и ключом открыть, чего понапрасну тревожить больного ребенка? Знает же, что сын животом мается, ворчал про себя Глеб, открывая дверь. Но, к его удивлению, это был не отец. На пороге стояли Лена и Юрасик. У Лены в руках был большой пакет.

– Чего надо? – хмуро пробурчал Глеб.

– Ты почему в школу не ходишь? – спросил Юрасик. – Мы сегодня годовой диктант писали. Второй раз.

– Ну и флаг вам в руки. – Глеб принял независимую позу, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку.

– Может, мы все-таки войдем? – холодно спросила Лена.

– Зачем?

– Думать будем! Выход искать из тупика!

– Шагайте думать в другое место, если вы еще не поняли, что никакого выхода нет и быть не может.

– Мне это нравится! – возмутилась Лена. – Сам нас втянул, а теперь в кусты? Нет уж, будь любезен думать вместе со всеми!

– Одна неудача – и ты уже скис? – спросил Юрасик.

– Неудача? Да это катастрофа! Чтобы попасть в настоящее, мы должны стереть надпись, а чтобы ее стереть, мы должны попасть в настоящее. Это замкнутый круг.

– Но ведь может быть и другой способ.

– Это какой же? – равнодушно произнес Глеб.

– Мы так и будем разговаривать в дверях? – рассердилась Лена и решительно ступила в квартиру, отодвинув его плечом. Глеб недовольно посторонился, пропуская незваных гостей.

– Только идите на кухню, в комнате постели разобраны, – мрачно бросил он ребятам. Те разулись и один за другим прошли в кухню.

– Ну и свинарник, – поморщилась Лена, оглядываясь по сторонам. – Как ты можешь жить в таком бардаке?

Она показала на гору немытой посуды и засохшие объедки на столе.

– Да плевать, – сказал Глеб. – Завтра утром все равно будет так, как было в реальный день. Так чего напрягаться?

– Когда человеку на все плевать, значит, у него депрессия, и его надо лечить, – изрек Юрасик, осторожно опускаясь на не совсем чистый стул.

– Это тебя надо лечить, Карась, а я совершенно здоров. Просто я, в отличие от вас, понимаю, что все бесполезно и шансов нет. Зюзина, что ты творишь? – оглянулся Глеб на Лену, которая уже раздобыла тряпку и принялась наводить порядок на столе. – Кто тебя просит?

– Я не собираюсь сидеть в этом хлеву, – отозвалась та, убирая грязную посуду в раковину. – Лучше бы чайник поставил, тоже мне, гостеприимный хозяин.

– А вас никто не звал, – огрызнулся Глеб, но зажег конфорку на плите и водрузил на нее закопченный чайник. – Только оладий не ждите, у меня нет бабушки. И еды никакой нет. Вон, только батон засохший.

– Чем же ты питаешься?

– А я не питаюсь. Мне не хочется. Молоко пью весь день.

– Говорю же – депрессия, – вставил Юрасик.

– Если молоко еще осталось, то можно сделать гренки. Если хотите, конечно, – сказала Лена и почувствовала, как ее желудок обиженно заурчал – последний раз она ела еще в школе, в одиннадцать. Но признаваться в этом не собиралась – еще подумают, что она выпрашивает еду.

– Гренки? А ты умеешь? – недоверчиво спросил Юрасик.