Календарь Морзе

– Мой девиз: «В один вентилятор говно два раза не попадает»! – сказал он гордо. – Нет, ну серьезно – кому интересна эта «позиция администрации»? Мы все тут в одной позиции…

– Ты сам себе противоречишь.

– Гегель справедливо утверждал, что непротиворечивое высказывание не может быть истинным!

– То есть это небо Апокалипсиса тебя вообще не волнует?

– Антоха! – весело воскликнул пьяный Славик. – Забей! Накати, расслабься. А если сюда прискачет всадник Апокалипсиса, Адам нальет ему вискаря. Адам, нальешь всаднику?

– Я даже его коню налью, друг Славик, – флегматично ответил негр.

– В общем, не стоит нервничать о том, чего мы не можем изменить, – резюмировал философ, – пей, слушай музыку, а потом схвати за жопу какую-нибудь стриптизершу. У них знаешь какие жопы ухватистые!

– Не, мне нельзя за жопу, – пожаловался я, – у меня несчастная любовь.

– Любовь – исторически контингентный акт высшей индивидуации посредством установления отношения благоволительной исключительности к объекту, принимающий его в бытийной полноте и соединенный с представлением о единстве жизни! Следовательно, любовь не может быть несчастной – это во-первых, – и протекает безотносительно к хватанию за жопы – это во-вторых.

– Мощно! – согласился я. – Сам придумал?

– Не, подрезал у кого-то, – признался Славик, – ну, кроме жоп. Жопы – мой собственный логический вывод, полностью соответствующий критериям силлогистики Аристотеля. Советую к нему прислушаться.

– Извини, Слав, но я лучше музыку послушаю.

На сцене начинал свою программу дуэт Менделевых. Мартын и Марта начали со свингового кавера на «Мамбо Италиано» – Мартын впервые на моей памяти просто играл ритм, отдав соло Марте. Она виртуозно выводила свою партию на кларнете и, тоже впервые, – завязала волосы широкой лентой, открыв лицо. Сестра Мартына оказалась красавицей яркого семитского типажа – тонкий нос с горбинкой, чувственные припухлые губы, темные миндалевидные глаза. Они играли, полностью поглощенные собой и музыкой, и это было прекрасно.

…Hey chadrool, you don’t-a have to go to the school
Just make it with a big bambino

It’s like vino

Kid, you good-a looking
But you don’t-a know what’s cooking till you…[66]

Я вышел из «Поручика» в продолжающийся ночедень куда более спокойным и куда более пьяным, чем туда зашел. Поскольку понятие «время суток» утратило смысл, я не мог понять, куда мне идти, – то ли на работу, то ли спать. На работу было лень, спать почему-то не хотелось, и я пошел гулять по городу. Жизнь вокруг продолжалась, люди куда-то шли по своим делам, на небо никто не смотрел. Часы на здании городского телеграфа беспорядочно мигали оранжевыми цифрами, но это никого не смущало. Идущая навстречу женщина громко разговаривала вслух, укоризненно выговаривая кому-то за нетрезвое состояние и ненадлежащий внешний вид. Я сначала подумал, что у нее беспроводная гарнитура, но нет, в ушах не было ничего, кроме безвкусных аляповатых серег, а обращалась она, очевидно, к пустому месту рядом.

– Говорила мне мама… – произнесла она с чувством, проходя мимо. Окатив меня холодным оценивающим взглядом, добавила: – Куда пялишься, когда я с тобой говорю? Собутыльник, что ли, твой? Такой же алкаш… А ну, домой пошли, я уж тебе…

Посочувствовав ее воображаемому мужу, я отправился дальше, и вскоре ноги сами принесли меня на угол, где, как выразился бы профессор, «имеет тенденцию быть наблюдаемым» кафе «Палиндром». В данный момент тенденция была ложной – кафе не наблюдалось, а из-за отодвинутой занавески предательски торчали белобрысые хвостики кого-то ростом чуть выше подоконника. Я помахал рукой, занавеска задернулась.

Длинные гудки шли долго, но все же трубку она взяла.

– Привет, помнишь меня?

– Вы Антон, – сказал детский голос, – это вы за окном?

– Да, это я. Как у тебя дела, о девочка, которую нельзя спрашивать, как ее зовут?

Голос в трубке захихикал.

– Подходи к окну, поболтаем.

– Не могу, у телефона провод короткий.

– Ну ладно. Чем занимаешься? Приходил к тебе кто-нибудь?

– Нет, ко мне никогда никто не приходит.

– А почему?

– Не знаю. Почему-то.

– Придумала новые палиндромы?

– Да, несколько.

– А как тебе такие: «Коту тащат уток» или «На вид енот – это не диван»? – припомнил я прочитанные на экране у Анюты.

– Вы подсматривали, да? – возмутилась девочка. – Вы подсматривали! Как не стыдно! Вы, наверное, плохой человек, маньяк! Не звоните мне больше!

Короткие гудки. Вот и поговорили.

Забавненько…

Глава 21 Палиндром Морзе

– Эй, дядька, дядька! – окликнул меня гаврошистый пацан, оборванный и босой.