Календарные обычаи и обряды народов Передней Азии. Годовой цикл

Минул пост, и наступил праздник,
Принеси уд, и начнем праздновать!
Виден конец рамазана, восстань же и возрадуйся:
Огонь мухтасиба погас, эй музыкант, громче играй!
Знамя праздника поднято, поднимем же и знамя веселья.
Очередь долгого поста прошла, теперь очередь наша и [тех], с длинными локонами.
Принуждение [во время] одного месяца существует
Для того, чтобы остальные одиннадцать мы проводили под звуки уда, [вкушая] вино и [жаркое] из кабана.

(Пер. М.Л. Рейснер)

В текст газели Адиб Сабир вводит образ мухтасиба, который в обычной жизни следил за правильностью соблюдения норм шариата в области торговли, ремесла, быта, морали, а во время рамазана — за порядком соблюдения поста. Примечательно, что в последующие века, например, в творчестве Хафиза, мухтасиб из нейтрального героя (как у Адиба Сабира) превращается в отрицательный персонаж, становится своеобразной маской гонителя и притеснителя. Примечательно, что Праздник разговения, знаменовавший окончание поста, ассоциировался с весельем и музыкой. В газели упоминается популярный многострунный инструмент уд. По мнению музыковедов, уд — инструмент арабского происхождения, но он был широко распространен у народов Передней Азии, Закавказья (у азербайджанцев и армян), Средней Азии (у узбеков) [Вертков, Благодатов, Язовицкая, 1975, с. 112, 120, 160, 419]. Главная примета праздника — обильное угощение, в том числе вино и жареное мясо.

Как мы уже отмечали, сведения о календарно-праздничной культуре народов Передней Азии (персов, курдов, турок, арабов, евреев) в XIX в. могут быть почерпнуты из дневниковых записей, публикаций русских путешественников — ученых, чиновников, врачей, военных, художников, писателей, паломников, посещавших страны этого региона. Сохранившиеся в них отдельные зарисовки быта, хозяйственной деятельности, данные о конфессиональной принадлежности различных народов Передней Азии, об истории городов, порой косвенные, но, тем не менее, интересные замечания о календарно-праздничной культуре делают эти материалы ценными источниками. Вот лишь несколько примеров из книги «Сирия, Ливан и Палестина в описаниях российских путешественников, консульских и военных обзорах первой половины XIX века», опубликованной в Москве в 1991 г. Так, в этой книге представлена работа публициста Н. Ст-на «Путевые заметки о Сирии и Палестине. 1844–1847», давно уже ставшая библиографической редкостью. Запоминается данная автором краткая, но емкая характеристика праздников арабов Сирии и Палестины: «Арабы всегда умеренные в пище, не большие охотники до крепких напитков; поэтому их праздники вовсе не отличаются ни объеданием, ни пьянством; все тот же горький кофе, все тот же пилав и жирная баранина, приправленные разною зеленью и плодами; только множество цветов и сластей разнообразят стол, а кофе беспрерывно сменяется щербетами. Но зато гуляния здесь бесконечны: наряды богаты, музыка и песни не умолкают ни на минуту, смелые игры живы и веселы, старый и малый неутомимы; один на все смотрит, все слушает, другой резвится и поет» [Сирия, Ливан, Палестина, 1991, с. 88]. Интересно и другое замечание Н. Ст-на: накануне торжественных праздников все мусульмане считают «священным долгом посетить гробницу родных, помолиться Богу, прочитать им похвалы и обновить свои надежды на жизнь вечную» [Сирия, Ливан, Палестина, 1991, с. 87].

С календарно-праздничной культурой арабов нерасторжимо связана широко бытовавшая в XIX в. традиция сказителей, рассказчиков. «Относительно воспоминаний страна полна народных преданий. Из них можно составить целые десятки книг. Многие предания сохранились поныне в бесчисленных рукописях, переходящих от отца к сыну вместе с правами на ученое звание сказочника. Мы уже имели случай говорить вам об уличных ежедневных литературных вечерах перед дверьми кофейни, — писал Н. Ст-н, — куда арабский сказочник приносит тотчас по закате солнца свою дедовскую книгу в лист, в которой широко расписаны „дела давно минувших дней, преданья старины глубокой“. Ровно два часа громким и звонким голосом прочитывает он из нее несколько заветных страниц, делая на многие места длинные собственные замечания, пересыпанные остротами, словами, которые в случае удачи могут упрочить за ним славу и, следовательно, удвоить его обыкновенный доход умножением слушателей в ущерб ученому собрату — чтецу соседней улицы. Арабы — страстные охотники слушать рассказы» [Сирия, Ливан, Палестина, 1991, с. 88–89].