Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: Исторические корни и развитие обычаев

Следы культа плодородия можно усмотреть и в приемах ряжения колядовщиков в маски: животных (лошадиный череп или голова лошади, тур, бык, коза, баран, олень и др.), птиц (петух, голубь, журавль, королек) либо в устрашающие маски. Выбор той или иной маски животного определялся, возможно, ролью животного в крестьянском хозяйстве или его потенциальными возможностями плодородия. Маска быка, например, одна из древнейших. В. И. Чичеров подчеркивал, что в действиях играющих она осмыслялась как маска эротической игры, и, несомненно, восходит к культу плодородия. Маска птицы также не случайна — птица в обрядах — одна из форм проявления аграрного культа, птица — посредник между миром живых и божествами или умершими, к которым она несет, по народным представлениям, моления об урожае и жизненном благополучии. Устрашающие маски — это, по мнению многих исследователей, персонификация духов умерших, зависимость от благосклонности которых и боязнь их вредоносных действий жили в сознании крестьянина.[168]

Среди магических действий, имеющих подчеркнуто земледельческий характер, следует назвать «ритуальную запашку» — обряд, совершавшийся у многих европейских народов в рождественско-новогоднем и весеннем цикле праздников либо как самостоятельный обряд, либо включенный в обрядовый карнавальный комплекс. Исполнители этого обряда — кукеры в Болгарии, калогеры в Греции (весенний цикл); аналогичные обряды — плугушор в Румынии, voráček (от слова orati — пахать) в Чехии (рождественско-новогодний цикл) и др. В обряде плугушор, например, разыгрывалась сцена ритуальной запашки и при этом обязательным реквизитом обряда были: плуг, кнут, которыми хлопали, якобы погоняя волов; бухай — особый музыкальный инструмент, на котором играл один из колядников, подражая мычанию волов, а также колокольчики (часто применяемые в обрядовой практике якобы для отпугивания злых сил). В песнях, исполняемых колядниками, давалось подробное описание возделывания земли от пахоты и посева до выпечки первого каравая из зерна нового урожая.[169]

Песни, в которых выражалась надежда на будущий урожай, исполнялись у многих народов при обрядовой запашке. Заклинательный характер этого обряда подчеркивают и многие другие элементы, выражающие идею плодородия (зелень, вода, женщина, невеста и др.). Так, у англичан в первый понедельник после крещения, получивший название «плужный понедельник», совершали обряд, сходный с обрядом плугушор: крестьяне таскали по деревне плуг, украшенный зеленью и лентами. Языческий обряд подкреплялся и новым, церковным: предстоящие работы в поле благословлялись в церкви, перед алтарем лежал лемех плуга.

В Испании символикой плодородия в подобном обряде служили ходули. К исполнению этого обряда нередко привлекали женщин, невест: в Испании в обрядовой запашке участвовала «дама» — персонаж в маске, изображающей женское лицо. В Германии в подобном обряде плуг иногда волокли девушки, одетые в праздничные наряды, иногда плуг тащили через ручей, обливали девушек водой.[170]

Характерной особенностью болгарских рождественско-новогодних и весенних обрядов колядования, и в частности «кукерских игр», является присутствие в них особого персонажа — «царя». «Царь» совершает «посев», он произносит заклинательные формулы, выражающие пожелания плодородия полям и животным. Обязательным моментом в кукерских играх является убиение «царя» кукерами и его последующее воскресение, сопровождающееся бурным весельем. Этот акт — реликт одного из самых распространенных сюжетов земледельческой мифологии.

Возможно, образ «царя» в новогодней и весенней обрядности болгар выражает реальность эпохи возникновения земледелия, когда в функцию вождя входила организация полевых работ. Обычай начинать пахоту, сев, уборку урожая ритуальными действиями вождя, царя, являвшегося одновременно верховным жрецом, известен во многих древних цивилизациях: китайский император традиционно проводил первую борозду; египетский фараон делал первый удар мотыгой, срезал первые колосья нового урожая. Ритуал царской пахоты известен в древней Индии, где плодородие земли считалось прямо зависящим от личности и ритуальной деятельности царя. В процессе трансформации обряда место царя как руководителя церемонии заменило лицо, переодетое царем. В болгарской традиции таковым был руководитель фракийских дионисий, которого, как полагают некоторые исследователи, следует считать прообразом «царя» болгарской обрядности.[171]