Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Конец XIX - начало XX в. Весенние праздники.

В конце масленицы — во вторник, а часто и в «пепельную среду» или даже в первое постное воскресенье, во многих местах был распространен в различных вариантах обычай «похорон масленицы». Так, в Пфальце (в Вестрихе) во вторник закапывали соломенное чучело — масленицу — в землю. В графстве Марк[487] в «пепельную среду» клали на носилки чучело парня, набитое соломой или стружкой (здесь его называли Бахусом), и несли по городу или через деревню. За носилками шли соседи и пели соответствующие песни, а, дойдя до городской ямы с отходами, выбрасывали его туда. Случалось, что вели в качестве Бахуса живого человека, завернутого в солому; в конце шествия солому сжигали, а Бахус — молодой парень — быстро из нее выскакивал[488]. В некоторых местах (например, в Аттельне, Вестфалия) несли по деревне ящик, в котором была спрятана молодая девушка, одетая в костюм старой женщины. В определенный момент с нее снимали старые одежды, и она представала взорам окружающих вновь молодой. Часто над чучелом Бахуса предварительно устраивали суд, его обвиняли в тяжких грехах[489].

Много примет у немцев было связано на масленицу с погодой. Чем длиннее сосульки, тем длиннее будет лен. Мороз на масленицу — хорошо. Зеленая масленица — белая пасха (т. е. снег на пасху). Сырая и темная масленичная неделя предвещает во время уборки хлебов сырую погоду[490].

«Пепельная среда» считалась несчастливым днем, ибо, по поверью, в этот день Люцифер был низвергнут с небес. Нельзя было в этот день ни выгонять, ни загонять в хлев скот, нельзя было мести избу, ходить в лес. С «пепельной среды» начинался великий пост.

Хотя похороны масленицы и означали конец зимы, тем не менее, собственно символическое изгнание и встреча лета происходили во многих районах на четвертое воскресенье поста (Lätare, Sommertag), в которое в ряде областей, по мнению народа, начинается весна. Четвертое воскресенье поста называют у немцев еще «черным воскресеньем», потому что в этот день «изгоняли смерть».

По данным А. Беккера[491], обычай изгнания смерти был известен по всей Франконии, несмотря на многократные запреты. Почти вплоть до наших дней театрализованные представления борьбы зимы и лета сохранились и в городах ГДР — Лейпциге, Дрездене, Эйзенахе и др.

В Гейдельберге (ФРГ) в шествиях этого дня, возродившихся вновь в конце XIX в., участвовали сотни детей. Каждый нес в руке Sommertagsstecken — очищенный прутик с пучком зелени (еловых или буковых веточек) или фиалкой на макушке, украшенный кренделем и яйцом или яблоком. Несколько мальчиков, закутанных в солому (символ зимы), боролись со своими сверстниками, одетыми в еловые ветки (символ лета). Соединение вечной зелени, яйца (символ плодородия) или яблока и кренделя (очевидно, символ солнца) ясно указывает на смысл этих шествий в прошлом, пока они не превратились в детские развлечения, — стремление пробудить новую жизнь, вызвать плодородие.

В Пфальце борьба зимы и лета выросла в крупные драматические представления. Далеко не все весенние песни, которые пели во время процессий, сохранились полностью. В тех куплетах, которые пели еще в середине XIX в., обычно обращались к лету:

Wir woll'n hinaus in den Garten
Den Sommer zu erwarten,
Wir wollen hinter die Hecken
Den Sommer zu erwecken.
Die Veilen und die Blumen
Die bringen uns den Sommer

[492].

Мы хотим в сад

Лето ожидать,
Мы хотим за изгородь
Лето пробудить.
Фиалки и цветы,
Принесите нам лето.

Зима и лето противопоставляются в борьбе и споре. Шум, который при этом производит молодежь, по поверью, отпугивал все злое. В этой игре часто смешиваются разные компоненты — часть масленичных шуток и игр, более поздние добавления и персонажи из литературы. Под влиянием христианства стали понимать это как борьбу доброго и злого, Христа и Иуды, в реформатское время — сторонников протестантизма и папства. В некоторых шварцвальдских городках в это воскресенье разыгрывались сценки на исторические сюжеты: борьба французов и австрийцев за обладание Шварцвальдом.