Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники

Одним из главных элементов праздника, его центральным событием был торжественный обед. Накануне было особенно оживленно в общинных пекарнях; в домах также пекли фигурные печения и пироги. Готовили различные мясные блюда из свежей телятины, свинины, баранины в зависимости от достатка семьи, а в бедняцких семьях резали козленка. В начале XX в. меню праздничного обеда под влиянием города стало более разнообразным и в сельской местности, прежде же главным блюдом был крепкий мясной бульон, сладкая белая каша с яичными желтками, сваренная в круглой форме (раньше, видимо, пшеничная, позднее рисовая), в Баварии — непременно гусь и испеченная в жиру лапша из пшеничной муки. Любимыми напитками на кирмес были можжевеловая водка и вино из терновника, яблочный сидр и сладкая анисовая водка для женщин, обычная водка и, конечно, кофе в более поздние времена^{475}.

Танцы вокруг «майского» дерева на кирмес во Франконии

Местные сельские кирмесы обычно происходили в первое воскресенье после дня святого покровителя. После торжественного богослужения и последующего за ним праздничного обеда начинались танцы на сельской площади, а в XX в. — в танцевальных залах ресторанчиков. Как уже отмечалось выше, во многих местностях устанавливали дерево, подобное майскому, украшенное лентами, гирляндами из яичной скорлупы и т. п. В некоторых селениях по берегам Рейна на макушке дерева или крыше шатра, устроенного из зелени специально для праздника, укрепляли соломенную куклу (Zacheies)^{476}, иногда вместе с бутылкой шнапса и стаканом.

По мнению Юлиуса Липперта, этот обычай возник под влиянием одной из евангельских легенд о гостеприимном сборщике податей и распространился в Рейнской области не без участия католических теологов^{477}. Церковь всегда считала кирмес языческим праздником и всячески пыталась выкорчевать старые обычаи, заменить их своими, но тщетно.

В некоторых селениях на нижнем Рейне вместо дерева устанавливали шест, также украшенный цветами и лентами, а на его верхушке укрепляли череп лошади^{478}. В этих местностях праздник начинался с древнего обычая — «выкапывания кирмеса». Накануне вечером, когда девушки украшали шест, парни отправлялись за околицу и выкапывали зарытый там в прошлый праздник или же (в XX в.) за две недели до праздника «кирмес» (в виде соломенного чучела, бутылки шнапса или костей домашних животных). «Кирмес» несли через всю деревню под музыку к месту празднования, где помещали его на крышу шатра или укрепляли на верхушке дерева или шеста. Как правило, «кирмес» оставался там до второй половины вторника. Иногда уже накануне, после водружения «кирмеса» на место, парни устраивали пирушку. В день праздника после обеда начиналось всеобщее веселье: в сельской местности — танцы, в городах — различные аттракционы и гулянье в парках.

Прежде в каждой области были свои любимые танцы, в 20-х годах XX в. на кирмес проник фокстрот, в 50–60-х годах — рокк-н-ролл и другие современные танцы^{479}. В Бадене и Пфальце^{480} прежде первые три танца были прерогативой распорядителя праздника (Kilbeknaben), он танцевал со своей девушкой, затем всем предоставлялась свобода выбора партнерш. Местами сохранился игровой характер танцев^{481}. Так, например, в Пфальце к месту танцев на сенных вилах приносили крендель. Танцующие пары во время танца передавали друг другу букет, та пара, у которой оказывался букет в момент выстрела, называлась «Brezelpaar» и получала крендель (Brezel). В других землях аналогичным же способом выигрывали ягненка, петуха и т. п. Танцы продолжались до глубокой ночи.

На следующий день, однако, вспоминали об умерших родственниках и шли на могилы. В этот же день в некоторых местах парни ходили по деревне, как и на другие праздники, и собирали съестное для совместной пирушки. Во вторник, на третий день, происходили похороны «кирмеса»^{482}. Шуточная траурная процессия ряженых парней с набеленными мелом лицами и с факелами направлялась за околицу на пустырь. Среди них находилась и «женщина в белом» (символ смерти). На пустыре они вырывали яму и закапывали в нее соломенное чучело (Zachäus) вместе с его «лошадью» (черепом на палке), бутылку шнапса и осколки стакана, голову петуха или кости от окорока, куски пирога, окурки и т. п.^{483} Кости, череп лошади и голову петуха следует, пожалуй, рассматривать как пережиток прежних жертвоприношений.

Подобные «похороны» карались законом, и еще в 20-х годах XX столетия велись судебные разбирательства за подобные действия, рассматриваемые как насмешка над церковью^{484}.