Калерия (Не)реальная невеста (СИ)

От такой красоты я даже дар речи потерял. Потом до меня начинают доходить некоторые фразы, и я открываю рот, так и забыв его закрыть. Затем мой мозг начинает работать в удвоенном режиме, обрабатывая полученную информацию. И наконец я рявкаю:

- Сядь.

Лера еще какое-то время продолжала смотреть на меня мятежно, но потом вся сгорбилась и послушно плюхнулась на стул. Она сняла очки и закрыла лицо руками, пытаясь прийти в себя.

Мне жаль ее. Девушка явно страдает, но пытается держаться достойно.

- Как жаль, что тем, чем стало для меня твое существование, не стало мое существование для тебя, — вдруг в голове всплывают строки.

- Что? - шепчет Лера и недоуменно смотрит на меня.

Смотрю на нее с нежностью, и мне хочется сказать ей, что она попала. Что теперь ей от меня никуда не скрыться, к гадалке не ходи. Что как бы не отвергала и не сопротивлялась, она будет моей. То, что она сказала в пылу гнева, навсегда решило ее судьбу. У нее просто нет выбора. Но пока думаю не пугать ее и вслух произношу:

- Не буду скрывать, мы собирались заняться сексом, и что-то мне подсказывает, что он был бы потрясающим. Но тебе стало плохо, и тебя выворачивало наизнанку всю ночь.

- Что? - потрясенно шепчет она, краснея до кончиков ушей.

- Да, Лера, увы и ах. Но вместо ночи любви я убирал за тобой рвоту с пола и держал волосы, пока тебя выворачивало над унитазом.

- О Боже, — еще больше краснеет она и в муках, перемешанных со счастьем, закрывает глаза. - Но я же была голой.

- Мне пришлось вымыть тебя прежде, чем предложить свою постель.

- Что? - снова спрашивает она и смотрит на меня с подозрением.

- Это единственное, что я позволил себе в ту ночь. Созерцание твоего нагого тела, — шепчу мечтательно и добавлю: - кстати, задница зачетная, — и подмигиваю ей широко улыбаясь.

- Ты не...?

Отрицательно мотаю головой и с сожалением выдыхаю.

- Ничего не было.

- Правда? - она вдруг словно загорается изнутри и улыбается мне своей фантастической улыбкой.

- Правда, — смеюсь в голос от такой наглости.

Подумать только! Я убирал за этой девушкой рвоту, бегал за ней, как гребаный медбрат, в надежде хотя бы на благодарность, а она радуется, что между нами ничего не произошло. Уму непостижимо, до чего ты докатился, Яров!

- Как хорошо все решилось, — радуется она. — Спасибо, что не оставили в беде.

Опа, мы плавно перешли на «Вы».

- Раз так, то я пойду? - робко спрашивает Лера.

- Далеко собралась?

- Домой, — она непонимающе смотрит на меня, видимо, в надежде скорее избавиться.

Сейчас милая, мне придется тебя разочаровать. Во мне поднимается такая волна азарта, словно я выигрываю самый главный приз за всю свою жизнь.

- С сегодняшнего дня ты приступаешь к проекту нового торгового центра в качестве моего ассистента, — медленно, с улыбкой произношу, глядя ей прямо в глаза.

- Но я не могу работать на вас, — она явно сбита с толку, но больше глаза не отводит.

- Почему же? Это самый престижный проект в городе, работая над которым ты получишь неоспоримый профессиональный опыт и огромный плюс к своему портфолио.

- Совершенно очевидно, что после того, что между нами произошло, я не могу работать с вами, — пытается спорить девушка.

И вот тут я достаю главный козырь из рукава.

- Боюсь, Калерия, что Анатолий Федорович не примет от нас таких объяснений.

- Я скажу, что мы не сошлись по профессиональным вопросам, — продолжает упрямиться она.

- Конечно же, он не примет такого оправдания, так как хорошо знает меня.

- Тогда скажите, что я вам не подхожу.

- Вот тут ты ошибаешься. Ты мне подходишь по всем показателям, малышка! - шах и мат девочка.

Глава 7

Искусство заключается в том,

чтобы найти необыкновенное в обыкновенном

и обыкновенное в необыкновенном.

Несносный человек! Никакие мои доводы не имели для него никакого смысла. Очевидно, что после всего того, что мы пережили день назад, ни о какой совместной работе не могло быть и речи. Но он продолжал улыбаться и обещал нажаловаться на меня Анатолию Федоровичу, если я не перестану упрямиться.

Это был удар под дых. Я не могла подвести своего учителя. Он лично просил за меня, а это, как знали все, он не делал ни для кого вообще. Так что, с понурой головой мне пришлось вернуться в офис этого сумасшедшего и приступить к работе.

Его секретарша Нина Ивановна холодно на меня посмотрела и показала на стол, заваленный всевозможными бумагами и проектами. Через четыре часа мне удалось все рассортировать и составить опись. Когда я впервые оторвала свой взгляд от стола, то Нина Ивановна смотрела на меня уже мягче и вроде бы даже улыбнулась.