Калерия (Не)реальная невеста (СИ)

Почему-то я безропотно подчиняюсь и, обежав машину, сажусь на переднее сиденье. Как только за мной закрывается дверь, Антон Петрович садится на водительское место, молча наклоняется ко мне и, потянув за ремень безопасности, пристегивает одним щелчком. У меня буквально отвисает челюсть, и, пока он медленно возвращается в исходное положение, я зачем-то делаю глубокий вдох носом и пропускаю через свои рецепторы запах его кожи.

- Ага, вижу, память начинает возвращаться, — весело произносит он и выруливает на проезжую часть.

Молчу, но в голове проскальзывают какие-то воспоминания, которые я никак не могу закрепить в сознании. Какие-то мелькающие картинки, словно рой пчел, — жужжат, но не складываются в единый пазл.

- Куда мы едем? - наконец стряхнув наваждение, спрашиваю этого знакомого незнакомца.

- Домой.

- Что? - даже на сиденье подпрыгиваю от неожиданности.

- Я везу тебя домой. Почему ты вообще идешь одна по улице? - снова злится он.

«Больной что ли? Какое твое дело вообще?» — хочется закричать мне, но беру себя в руки и спокойно объясняю:

- Люблю ходить пешком. Тем более, я не так далеко живу.

- Калерия…

- Я бы предпочла, чтобы вы называли меня Лерой, — отчеканиваю, беспардонно перебивая его.

Этот несносный человек снова улыбается и парирует:

- А я бы предпочел, чтобы ты называла меня Антоном.

Фыркаю и, сложив руки на груди, с вызовом смотрю на него.

- Вы мой начальник.

- Мы целовались, я видел тебя голой и даже мыл, — смеется он. — Ты прижималась ко мне своей восхитительной маленькой грудью, цитировала Бродского и называла Давидом.

Краснею так, что кажется, еще секунда, и вспыхнут мои волосы. Господи, распутная девка, что ты там вытворяла?

- Давидом Микеланджело?

- Угу.

- О Боже, — шепчу с тоской и закрываю лицо руками.

Калерия Калимерис, ты идиотка! Нет, с другой стороны, Антон - видный мужчина, мужественный, статный. Благородный, если учесть, что мог воспользоваться моим невменяемым состоянием, но вместо этого помог. У него выразительный взгляд, симпатичное, я бы даже сказала, красивое лицо, но сравнивать его с Давидом — это уму непостижимо.

Когда я впервые увидела статую Давида во всей красе, то заявила родителям, что хочу за него замуж. Мне было пять! Папа сокрушался и закрывал мне глаза, а мама сказала, что если я приложу усилия, то всегда добьюсь того, чего хочу. И что однажды я обязательно встречу своего «Давида», пойму, что это именно он, и никогда не отпущу. Возможно, в моей жизни еще не разу не было серьезных отношений именно по этой причине. Никто никогда не вызывал у меня таких эмоций, чтобы сравнивать его с Давидом. И на тебе! В баре, под кайфом, я нашла свой идеал! Идиотка!

- Так что там с Давидом? - слышу заинтересованный голос.

Что же, решаю, что часть правды - это все же правда, и нехотя произношу:

- Когда мне было пять, мы с родителями были во Флоренции в Академии изящных искусств. Папа был в рабочей поездке и в тот раз взял нас с собой, чтобы показать великие произведения человечества. Там было, на что посмотреть, но самое большое впечатление на меня произвела статуя Давида работы Микеланджело.

Антон молчал и с интересом ждал продолжения.

- Все. Конец истории, — проведя потными ладошками по коленям, жизнерадостно заканчиваю я.

- Почему ты мне врешь, Калерия? - спокойно спрашивает мой мучитель.

Антон смотрит на меня добродушно без издевки, и я со смехом поражения сдаюсь.

- Хорошо, не конец. Я сразу же влюбилась в статую Давида и заявила, что хочу за него замуж.

- И? - допытывался он.

- И все. Мне было пять, и я явно погорячилась.

- Сейчас тебе не пять, и ты с первых секунд нашей встречи называла меня Давидом и никак иначе, — безжалостно напоминает он.

- Я была под наркотиками. Мало ли, что могло произойти с моим сознанием, — возмущаюсь до предела. — Это нечестно, все время говорить мне о том, что я не помню и не могу опровергнуть или подтвердить.

Машина подъезжает к моему подъезду, и, заглушив мотор, Антон поворачивается ко мне.

- Калерия, рано или поздно тебе придется принять эту правду и жить с ней. Между нами с первых секунд пробежала искра, и честно хочу предупредить тебя, что я планирую разжечь из нее огонь.

Смотрю на этого самодовольного типа, а в душе бушует пламя. Размечтался! Мы еще посмотрим, чья возьмет. Тяну руку к ремню безопасности, одновременно дергая ручку двери.

- Спасибо, что подвезли, Антон Петрович, честно, не стоило.

Вот так-то, и никак иначе. Дистанция и формальное общение помогут все вернуть в исходную точку. Хлопаю дверью и на негнущихся ногах марширую к подъезду.

- Калерия, — доносится до меня, и я нехотя оборачиваюсь, - завтра заеду за тобой в восемь тридцать, чтобы довезти до работы. Не хочу, чтобы ты ходила одна. Это небезопасно.

Скриплю зубами, но молчу, про себя повторяя, что он мой босс и только. Уже взявшись за ручку двери, снова слышу веселый голос этого сумасшедшего:

- И больше не затягивай волосы в этот ужасный пучок. Хочу видеть их красоту.