Калерия (Не)реальная невеста (СИ)

Вино налито, на тарелках что-то нереально вкусно пахнет, но аппетита нет совсем. О том, чтобы пригубить вино, и речи быть не может. После вчерашнего алкоголь для меня под запретом!

- Я так счастлива, что вы оба со мной! - начинает хозяйка вечера, а мне отчего-то хочется провалиться под стол.

Сжаться до размеров бактерии и затеряться в кипельно белом дорогом ковре на полу.

- Как твоя поездка, мама? - начинает Никита, и мы все беремся за вилки.

- Прекрасно, дорогой. Прекрасно! Но я хочу сегодня поговорить о вас, - женщина просто сияет и с умилением смотрит на своих мальчиков. - Ну давайте! Начинайте.

- Мой ученик прошел отбор в сборную, - осторожно говорит Никита, видимо решивший принять первый удар на себя.

Женщина слегка морщится и как-то рвано дергает головой. Потом берет себя в руки и снова начинает безмятежно улыбаться.

- Прекрасно, - все-таки выдает она и как-то слишком жестко смотрит в глаза своему младшему сыну.

Никита лишь ухмыляется, берет свой бокал в руку и делает ощутимый глоток. Потом он переводит взгляд на Антона и, слегка пожав плечами, типа «я сделал все что мог», передает молчаливую эстафету старшему брату.

Яров переводит взгляд с брата на маму и, глядя ей в глаза, так же пристально, как она лишь секунду назад смотрела на второго сына, спокойно говорит:

- А я женюсь!

1Тасманийский (тасманский) дьявол - млекопитающее семейства хищных сумчатых. Сумчатые дьяволы весьма агрессивны, однако привычка широко раскрывать пасть, как бы в зевке, у них является не способом устрашения и агрессии, а, скорее, признаком неуверенности.

Глава 35

Прощай, мой Давид!

Мой самый прекраснейших

из мраморных статуй!

В комнате гробовая тишина, нарушаемая только громким тиканьем напольных часов. Даже вилками звякать перестали. Всеми силами пытаюсь понять, что здесь все-таки происходит и почему с виду эта прекрасная семья так странно себя ведет. «Прекрасные снаружи — червивые внутри», - шепчет мой внутренний голос, и впервые я согласна с ним на все сто процентов.

Хозяйка вечера, наконец, моргает и, приклеив на лицо свою фальшиво-счастливую улыбку, бодро произносит:

- Прекрасно!

Что? Мыслит она явно об этом нечто иное, но это ее жуткое «прекрасно» звучит, как приговор. По лицу ведь видно, что она думает по этому поводу, но женщина продолжает «держать маску».

- Аркадий Борисович будет счастлив… - наигранно-радостным голосом начинает она.

- Я женюсь на Лере, мама, - Антон непреклонен, и пленных он сегодня брать тоже не намерен.

Женщина нервно поправляет свои безупречно уложенные волосы и переводит взгляд на меня.

- Кто вы? Напомните мне, пожалуйста, - уже не таким любезным голосом спрашивает она.

- Это Лера, мама. Моя невеста.

Мне так страшно не было, пожалуй, никогда в жизни. Даже когда на того бугая неслась и зубами в ухо вгрызалась, не чувствовала такого обжигающего панического ужаса внутри.

- Лера, а что у вас с лицом? - спрашивает безупречная мама моего Давида, и я понимаю, что про пленных она приняла точно такое же решение, как и ее сын. - Не выспались?

- Мама! - я даже рот не успела открыть, когда вздрогнула от грозного рыка Ярова.

- Что мама? - взвивается женщина и недобро смотрит на старшего сына. - А что про эту фальшивку думает твоя реальная невеста, дорогой сын!

- Простите? - голос у меня хоть и слабый, но начинает прорезаться.

- Ничего, дорогая, - с насмешкой отвечает моя будущая свекровь. - Мой сын, кажется, забыл тебе рассказать, что уже очень давно обручен. Его невеста Виктория, дочь делового партнера моего мужа. Их помолвка заключена уже очень и очень давно. И если сын не выполнит договоренности, достигнутые моим мужем и Аркадием Борисовичем, то Антон потеряет и свою фирму, и деньги своего отца. Он будет разорен!

У меня темнеет в глазах, и я перевожу взгляд на Антона. Яров сидит сцепив зубы и гневно смотрит на мать. Но он не оправдывается.

- Антон? - голос дрожит, но я еще продолжаю держаться.

Мой Давид так не мог со мной поступить. Он не мог меня обмануть. Предать! Разрушить! Начинаю вставать со стула, задеваю свой фужер, и красное вино летит на белоснежную скатерть, заливая дорогой хлопок.

- Где ты только ее взял? - шипит прекрасная демоница, и все, кто находится в комнате, начинают движение.

Мама Антона вдруг закатывает глаза и начинает оседать на пол. Антон бежит к ней, чтобы подхватить и положить на диван. Преданная Глаша кудахтает над хозяйкой, обмахивая ее бледное лицо полотенцем. Никита срывается за телефоном. Все что-то делают, а я стою и смотрю на Ярова, который ни одним словом не опроверг грязные, мерзкие слова своей матери.

Тихонько выхожу в холл и натыкаюсь на Никиту, который по телефону вызывает семейного врача.

- Лера, ты как? - окликает он меня.

Смотрю с надеждой в красивое лицо, которое выражает лишь сочувствие, и все равно спрашиваю:

- Это правда?

- Мне жаль, - бормочет он и стыдливо отводит глаза.

- Мне тоже, - вот и все, что я могу сказать.

Дальше приезжает врач, и Антон выходит его встречать. Яров растерян и печально смотрит мне в глаза.