Калевала

— Ты не знаешь мыслей старой,
Сердца матери печальной!
Горько, горько я заплачу,
Как умрешь ты, мой сыночек.
Я залью избу слезами,
На крыльцо потоки хлынут,
Я на улице заплачу
И согнусь от слез в сарае.
Снег от слез обледенеет,
Лед землею талой станет,
Порастет земля травою,
А трава от слез засохнет…
Чтоб от глаз чужих укрыться,
Чтобы слез никто не видел,
В бане тихо я поплачу,
Так что лавки все и доски
Поплывут в потоках слезных…

Но не слушает Лемминкайнен слов старой матери.

Запряг он своего рыжегривого коня, уселся в сани и стегнул коня кнутом.

Быстро бежит конь, скрипят золотые полозья, звенит серебряная дорога.

В чужую неведомую страну едет веселый Лемминкайнен.

Едет он день, едет другой и, наконец, на третий день, увидел Лемминкайнен сумрачное селение Похъёлы.

Пустил он коня по нижней улице, остановился у первого дома и спрашивает:

— Не найдется ли кого в избушке, кто помог бы усталому путнику снять хомут с коня?

Отвечает ему с порога малый ребенок:

— Нет тебе здесь помощников. Поезжай-ка отсюда прочь.

Стегнул Лемминкайнен коня и поехал дальше.

На средней улице, под навесом среднего дома, опять остановился и спрашивает:

— Не найдется ли кого в этом доме, кто помог бы путнику распрячь коня?

Отвечает ему с печи старая старуха:

— Как же, только и ждут тебя! Уж верно, не один найдется охотник, а целых сто, чтобы выпроводить тебя отсюда прежде, чем сядет солнце, раньше, чем настанет вечер!

— Вот как! — говорит веселый Лемминкайнен. — Приказал бы я своему мечу ответить тебе, да не хочу с тобой связываться.

Повернул он своего коня и поехал по верхней улице. Остановился у последнего дома, лошадь под навесом привязал, а сам вошел во двор. Тихо вошел, так что и собака не услыхала.

Подкрался Лемминкайнен к окошку и заглянул в дом. Видит — народу полна изба. У стен сидят певцы-чародеи, под окнами — знахари, у дверей — прорицатели, на печке — заклинатели. А посередине избы сидит сама хозяйка Похъёлы, злая старуха Лоухи. И все поют колдовские песни.

Никто не видел, как отворилась дверь, никто не слышал, как скрипнули петли, а только Лемминкайнен уже стоит в избе и говорит:

— Не тратит мудрый много слов. Не тянется без конца хорошая песня.

Всполошились колдуны и чародеи. А хозяйка Похъёлы, злая старуха Лоухи, вскочила с места и говорит:

— Ты кто такой? Откуда взялся? Зачем пришел? Да еще так тихо, что мой пес тебя не услышал! Для того ли я кормлю старого брехуна мясом, для того ли пою его свежей кровью, чтобы подпускал он к дому чужих людей?

Отвечает ей веселый Лемминкайнен:

— Не так-то я прост, чтобы лаяли на меня собаки. Не так уж я слаб, чтобы разорвали меня на части злые псы. Есть у меня надежная защита от всякой напасти. Достались мне в наследство дедовская мудрость, отцовские песни. С ними я нигде не пропаду. Друзьям они на радость, врагам — на погибель, а меня эти песни на всех дорогах выручат.

И вот запел Лемминкайнен. Огонь вырывается из его уст, пламя струится из его глаз. Слушают его мужи Похъёлы и не смеют вымолвить слова, не могут проронить звука. Словно песком забил им Лемминкайнен рты.

Что хочет, то и делает веселый Лемминкайнен со злыми мужами Похъёлы. Раскидал он их во все стороны, камнями сбросил на дно мертвых озер, неподвижными утесами поставил среди бурных пучин водопада.

Заколдовал веселый Лемминкайнен и мужей со стрелами, и богатырей с мечами, и стариков, и юношей, и тех, кто достиг середины жизни. Только одного косматого, злого старика обошли его заклятья.

Удивился старик, что не тронул его Лемминкайнен, и спрашивает:

— Скажи мне, герой, почему пощадил ты меня?

А веселый Лемминкайнен ему отвечает:

— Потому пощадил я тебя, что самый последний ты из людей. Оставайся таким, как есть, — хуже наказания для тебя не придумать.

Смолчал старик, ничего не сказал в ответ, но поклялся себе страшной клятвой отомстить обидчику.

10. Лемминкайнен ловит чудесного лося

асправился веселый Лемминкайнен со всеми чародеями и заклинателями и говорит старой Лоухи:

— Я пришел, хозяйка, свататься к твоей дочке. Не отдашь ли за меня ту, что всех прекраснее, ту, что всех стройнее?

Отвечает ему старуха Лоухи, хозяйка вечно мрачной Похъёлы:

— Никогда не отдам я свою дочь — ни ту, что хуже других, ни ту, что лучше других, — за пустого человека, за никчемного мужа. Если хочешь взять в жены мою дочку, этот весенний цветочек, покажи мне свою удаль и отвагу, поймай сначала быстроногого лося, что пасется на дальних полянах. Самому Хийси служит этот лось. Вот поймаешь его, тогда и приходи свататься.