Калифорния на Амуре [litres]

Ван Юнь не хотел и, не теряя понапрасну слов, повел его по поселку. Загорский, разумеется, не рассчитывал, что Ганцзалина прячут прямо в китайском поселении, однако надеялся на разговоры с простыми приискателями. Наверняка кто-то что-то слышал и может проговориться. Разумеется, ни один нормальный китаец ничего не скажет иностранному чужаку. Но, во-первых, иностранец, говорящий по-китайски, это уже не совсем иностранец. Во-вторых, Загорский неплохо разбирается в мимике жителей Поднебесной и, если уловит какое-то смущение в глазах собеседника, немедленно возьмет его в оборот и вытрясет из него все, что тот знает о пришлом китайце.

Однако в этот раз удача изменила Нестору Васильевичу. Все китайцы, которых они с Ван Юнем опрашивали, либо действительно ничего не видели, либо что-то знали, но очень ловко это скрывали. Дойдя почти до конца поселения, Загорский со старостой развернулись и возобновили обход домов на противоположной стороне улицы.

Они переходили от одной фанзы к другой; где-то жили люди, где-то никого не было. О Ганцзалине по-прежнему никто ничего не мог сказать, и это казалось очень странным. Может ли быть такое, что человек провел какое-то время в поселке, и его никто не видел и никто не запомнил? Он ведь даже одет был иначе, чем остальные поселяне и вел себя по-другому. Нет, тут явно было что-то не то. Но что же делать, как добиться истины: не хватать же, в самом деле, старателей за горло и не пытаться вытрясти из них сведения!

– Я же говорил, никого у нас нету, – бубнил староста, топая позади надворного советника. – Если бы кто явился, мне бы донесли.

Нестор Васильевич не слушал его: они стояли перед очередной брошенной фанзой. Загорский задумчиво озирал ее сверху донизу. Вдруг в глазах его мелькнул какой-то огонек. Все брошенные фанзы казались одинаковыми – слегка замшелыми, нежилыми, с закрытыми ставнями. Некоторые даже на висячий замок снаружи не были закрыты… Стоп! Замок. Все замки на брошенных домах, которые он видел, были покрыты ржавчиной, и только один был новенький, будто вчера купленный. Ах, какой же он дурак!

Нестор Васильевич повернулся и устремился вдоль по улице, к тому самому дому, где висел новый замок.

– Куда вы? – Ван Юнь изумленно глядел ему вслед. – Мы ведь еще не закончили.

Но Загорский уже почти бежал по улице. Спустя минуту он был на месте. Вытащил из кармана револьвер и, не обинуясь, выстрелил прямо в замок. Замок отскочил, Загорский распахнул дверь и нырнул внутрь.

Дом был почти пуст, если не считать теплого кана в углу, лежанки у соседней стены и стоявшего на треноге посреди фанзы медного котла для еды. В котле дотлевали угли.

Было совершенно очевидно, что дом вовсе не заброшен и, более того, совсем недавно тут были люди. Оставалось только понять, были ли эти люди как-то связаны с исчезновением Ганцзалина или нет?

В дом тихонько вошел напуганный староста. Загорский повернулся к нему, и, грозно сверкнув глазами, спросил:

– Чья это фанза? Кто здесь живет? Говори правду, или отправлю тебя прямо в ад к Янь-вану!

И как бы в доказательство своей решимости навел револьвер на Ван Юня. Тот задрожал и сбивчиво отвечал в том смысле, что китайский штат большой и не может он знать, кто именно тут живет, надо спросить у соседей.

Загорский, не дослушав, вышел из дома. Перед порогом на свежем снегу отпечатались только их следы. Следовательно, из дома никто не выходил. Но как же угли в котле, как же горячая вода? Не сквозь стены же вышли те, кто здесь был.

Он обошел дом по периметру и хмыкнул с некоторым облегчением. Действительно, те, кто был в доме, прошли не сквозь стены. Заднее окно фанзы был лишь прикрыто, а на снегу под ним красовались следы. Впрочем, следами это назвать было трудно – вместо привычной цепочки был один широкий след, как будто по снегу волокли что-то тяжелое, похожее на человеческое тело. На миг Загорский похолодел: мелькнула мысль, что тело, которое тащили волоком, скорее всего, было мертвым телом его верного помощника. Впрочем, от сердца тут же отлегло – кровавых следов на снегу тело не оставляло. Конечно, человека не обязательно было резать или расстреливать, его могли и удушить. Но даже если и так, кому нужно уволакивать мертвое тело, подвергая себя опасности быть застигнутым на месте преступления?

Загорский быстро двинулся по следам к лесу, надеясь, что похититель, кто бы он ни был, не успел еще уйти далеко. Однако шел он недолго – из чащи раздался выстрел. Пуля свистнула прямо над ухом надворного советника, он немедленно плюхнулся в снег. Похоже, враг настроен решительно. Может быть даже, он не один. Довольно неудобно волочь по снегу пленника и тащить еще и карабин, из которого время от времени нужно стрелять. Значит, у похитителя есть напарник. Или напарники.