Калифорния на Амуре

Так вот и вышло в конце концов, что банда Лань Хуа и Пэн Гуна незаметно для граждан Желтуги внедрилась в жизнь республики, и часть доходов приискателей текла к ним в руки тонким, но постоянным ручейком. Лань Хуа намеревалась увеличить свои доходы оригинальным и неожиданным для бандитов способом. Она хотела нанять много китайских старателей и создать что-то вроде золотодобывающей компании. Компания эта, по мысли хунхузской предводительницы, должна была получать прибыль не за счет ограбления работников, а за счет добросовестной работы последних и обновления производства. Она намеревалась предлагать приискателям условия лучшие, чем все остальные компании и артели, и в конце концов монополизировать китайскую часть Желтуги, чтобы многократно увеличить свои доходы.

Однако наполеоновские эти планы столкнулись с несчастливой действительностью. Летний военный поход цицикарского амбаня против Амурской Калифорнии ясно показал всю неустойчивость и уязвимость республики. Русские старатели надеялись на помощь со стороны российских властей и просили приамурского губернатора барона Корфа присоединить Желтугу к Российской империи. Разумеется, ничего подобного Корф не сделал, да и сделать не мог. Более того, отвечая на требования китайских властей, он создавал на русском берегу Амура кордоны, которые препятствовали русским старателям пробираться на китайскую сторону, в Желтугу, а на почтовых станциях не давали лошадей тем, кто ехал в ближайшие к Амурской Калифорнии поселения – Игнашину, Амазар, Покровку и Албазин. Казакам, живущим по Амуру, русские власти прямо запретили добывать золото на Желтуге. Более того, атаман станицы Игнашиной направлял своих казаков на прииски, чтобы те уговаривали российских поданных вернуться на русский берег Амура – во избежания неизбежного кровопролития со стороны китайских властей.

Но это все касалось русских, которые, хоть и жили в Желтуге незаконно, но все-таки чувствовали над собой сильную руку Российской империи. Китайские же приискатели не были защищены никем и ничем. Как показал летний поход цицикарского амбаня против Желтуги, китайское войско готово было давить китайских старателей беспощадно, как блох. В этих неустойчивых условиях вкладываться в создание золотопромышленной компании было бы по меньшей мере неразумно, поэтому Лань Хуа со своими «волками» затихла и все силы сосредоточила том, чтобы не быть застигнутой врасплох новым китайским походом против Желтуги.

Появление надворного советника с его помощником только усложняло и без того непростую картину. В сложившихся обстоятельствах они могли стать союзниками Лань Хуа, но еще скорее могли ей навредить. Поэтому решено было до поры до времени не давать им слишком большой воли, но вместо этого присматривать и, если возникнет такая необходимость, уничтожить. Именно по этой причине попытка Ганцзалина покинуть зимовье хунхузов была столь явно и решительно пресечена Пэн Гуном и подчиненными ему хаоханями. Прежде, чем решиться на дальнейшие действия, предводительница хунхузов должна была понять, чего ждать от китайских властей в ближайшее время.

Глава двенадцатая. Опять англосаксы

Следующие несколько дней Загорский лечился, а Ганцзалин сидел возле него, по часам вливая в господина целебное варево. Когда Нестор Васильевич окончательно пришел в себя, помощник объяснил ему, что они пленники, и без боя его из фанзы не выпустят. Загорский, как показалось Ганцзалину, отнесся к этому сообщению несколько легкомысленно.

– Чему быть, того не миновать, – сказал он. – Во всяком случае, есть время подумать над тем, откуда в Желтуге могли взяться фальшивомонетчики.

Помощник полюбопытствовал, есть ли у господина какие-то версии на сей счет?

– Вопрос, как ни странно, вполне своевременный, – сказал надворный советник, натягивая на себя теплое шерстяное одеяло: он не только потерял много крови, но и простыл, так что, несмотря на лечение, его все еще знобило. – Бывает такое, что версии нужно строить, еще не имея на руках всех фактов. Более того, чаще всего так оно и случается в нашем деле.

По словам Загорского, у обывателя сложилось неверное представление как о науке в целом, так и о сыскном деле, как одной из отраслей науки. Согласно воззрениям обывателей, ученый, а равно и детектив поначалу собирает все мыслимые и немыслимые факты, относящиеся к делу, и только потом начинает строить версии.

– Это ни что иное, как прискорбное и смехотворное заблуждение, – объяснил Нестор Васильевич. – Во-первых, всех фактов никогда не соберешь. Во-вторых, пока ты собираешь факты, время безнадежно уходит, и преступник может скрыться навсегда. Какой из этого вывод?

– Вообще не собирать никаких фактов, а делать как Бог на душу положит? – предположил помощник.