Калифорнийская славянка

– Вера наша православная всегда стояла и стоит на любви ко всякому, кто создан по образу и подобию Божию, – по-отечески мягко проговорил   отец Галактион, взяв с полки толстую старинную книгу и раскрыв её. – Апостол Павел в Первом своём послании коринфянам так  писал: « Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая, кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а  не имею любви, то я – ничто. Любовь долготерпелива и  милосердна, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, всё  покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, языки умолкнут, и знания упразднятся»…                         Ты, брат Иван, будешь жить среди разных людей. А посему помни и говори сам себе: пусть будет так, чтобы я вносил любовь туда, где ненависть, чтобы я прощал, где обижают, чтобы я воздвигал веру, где давит сомнение, чтобы я возбуждал надежду, где мучает отчаяние,  чтобы не меня любили, но чтобы я других любил. Ибо кто даёт, – тот  получает…  Следуй этим правилам святых отцов наших и душа твоя спасена будет, в ней поселится мир да благодать. Я же тебя благословляю на твой дальний путь и труды – во благо твоё и во славу Божию.

Отец Галактион поднялся с лавки, осенил крестным знамением стоящего перед ним Ивана Кускова, и они троекратно, по-православному обычаю, облобызались.

– В Устюг приедешь, то иди сразу в Успенский храм. Там найди отца Алексия. Он мой сродник, у него и побудешь, а на постоялый двор не ходи. Я же отцу Алексею обо всём тут в  грамотке отписал, – подал Ивану бумагу отец Галактион.

– Спаси, Господи, батюшка, – поблагодарил священника Иван. – Обещаю, что никогда не забуду бесед твоих и доброту твою ко мне, грешному.

– Ступай с Богом, Иван, да отпиши ко мне, когда устроишься в сибирской стороне или с какой оказией о том знать мне дай. А я за тебя тут молиться буду. Да хранит тебя Господь.

– Непременно, отче, отпишу. Спаси, Господи, – опять поклонился Иван и вышел из кельи отца Галактиона.

…В тот же день Иван Кусков стал собираться в дорогу. Вечером к нему пришли Митяй с Петром. Они поделили по-братски деньги от продажи общей доли рассольной трубы, а утром следующего дня, оставив на попечение братьев отцовский дом, отправился Иван Александров сын Кусков с товарным обозом в Устюг Великий, где на днях начиналась большая ярмарка.

  Глава девятая

По одному ему известной тропке меж деревьев и зарослей низких кустов шёл индеец-дозорщик, за которым следовали мужчины макома во главе с Алёной и Манефой-Шакой.

Вот воин остановился, подняв руку,  прислушался, потом снова махнул рукой, и все  продолжили движение, а, выйдя из леса на открытое место, поросшее лишь невысоким кустарником, передвигаться стали, пригибаясь к земле и, наконец, вышли к дороге, что вела от плантации к испанской крепости.

Дозорщик поспешил дальше, а все остальные спрятались в кустах по обеим сторонам дороги. Вскоре разведчик вернулся и жестами показал, что индейцы под охраной солдат возвращаются с работы…

…Как всегда молча, толпа индейцев брела по пыльной дороге. Впереди шагали два солдата с ружьями, а позади толпы шли тоже двое вооруженных испанцев. Замыкал шествие лейтенант Лопес, восседая на лошади. Было тихо. И только шуршание песка под ногами людей, да топот конских копыт нарушали эту тишину.

Внезапно раздался чей-то громкий возглас. Из кустов, росших вдоль дороги, выскочили с громкими криками индейцы. Они повалили на землю солдат, стащили с лошади офицера, отобрали у всех оружие и, связав сзади руки, поставили в ряд у обочины.

К Алёне подошел один из её воинов.

– Их надо убить, – сказал он, показывая на пленных испанцев.

– Нет, – не согласилась Алёна. – Я уже сказала, что мы убивать никого не собираемся… Отпустим с миром. Пусть идут к себе домой и всем скажут, что макома – мирные люди… Что макома – вольные люди. Если же испанцам нужны работники, то пусть приходят и берут к себе тех, кто пойдёт к ним доброй волей. Если же и впредь будут наших людей брать силой, то и мы ответим тем же.

 Когда вакер-переводчик вместе с Шакой пересказали испанцам слова Алёны, лейтенант Лопес невольно воскликнул:

–  Кто ты, женщина?!

– Вождь племени макома, – ответила Алёна и, глядя на удивлённое и растерянное лицо испанского офицера, она усмехнулась.

– Но ты же белая женщина!

– Да, как видишь, испанец.

– Но у индейцев не принято, чтобы вождём племени была женщина, да ещё и белая. Откуда же ты у них вдруг взялась?

– Вот именно – вдруг. Я вышла к ним из морской воды. Они говорят, что сам бог океана даровал им вождя – белую женщину.

– Что за чушь, – всё ещё ничего не мог понять Лопес.

– Это их вера, испанец.  А веру надо уважать.

– Позвольте, господин лейтенант, – вмешался молчавший до сих пор вакер-переводчик.

– Говори…

– Я слышал от самих индейцев эту историю.

– Ну и что она гласит в их исполнении?