Калигула

Он вскакивает и бросается к дверям. Два Стража, внезапно появившись на сцене, хватают его и бьют по лицу. Первый патриций вжимается в сиденье. Керея произносит несколько слов, которые не слышны в зале. Неожиданно в глубине сцены раздается резкая, прыгающая музыка систр и цимбал. Патриции смотрят в немом оцепенении. Калигула в коротком платье танцовщицы, с цветами в волосах, появляется позади экрана театра теней, делает несколько смешных па и убегает. Тотчас вслед за этим Страж торжественно объявляет: «Представление окончено!» Тихо входит Цезония.

Патриции ее не видят. Она останавливается у них за спиной и говорит ровным голосом, от которого Патриции тем не менее вздрагивают.

Сцена пятая

Цезония. Калигула поручил мне уведомить вас, что, хотя обыкновенно вы созывались для дел государственных, сегодня вы приглашены разделить с ним радость единения с прекрасным. (Пауза. Потом прежним тоном.) Впрочем, он добавил, что тем, кто останется глух к искусству, отрубят голову.

Патриции молчат.

Прошу извинить меня за настойчивость. Но мне поручено узнать, находите ли вы этот танец прекрасным.

Первый патриций (после минутного колебания). Он прекрасен, Цезония.

Старый патриций (вне себя от признательности). Вне всяких сомнений, Цезония!

Цезония. А ты что скажешь, Керея?

Керея (холодно). Это высокое искусство.

Цезония. Чудесно. Я так и доложу об этом Калигуле.

Сцена шестая

Геликон. Скажи, Керея, это действительно великое искусство?

Керея. В определенном смысле — да.

Геликон. Понимаю. Ты сильный человек, Керея. Ты честен даже во лжи. Ты действительно сильный человек. Я — нет. И все же я не подпущу вас к Каю, даже если он сам этого захочет.

Керея. Не понимаю, о чем ты говоришь. Но восхищаюсь твоей преданностью. Мне нравятся хорошие слуги.

Геликон. Ишь ты, какой гордый! Да, я служу безумцу. Но ты, кому служишь ты? Добродетели? Я скажу тебе, что я об этом думаю. Я рожден рабом. Я плясал под кнутом, прежде чем принял облик человека порядочного и честного. Кай не вел со мной бесед. Он просто освободил меня и взял во дворец. И тогда у меня появилась возможность как следует разглядеть вас, добродетельных. И я увидел, как вы невзрачны и какой пресный дух распространяете вы, вы, которые никогда не страдали и не рисковали ничем. Я видел знать, богато одетую, но с нищим сердцем, с жадным лицом и цепкими руками. И это — судьи! Вы, торговцы добродетелью, мечтающие о безопасности, как девушка мечтает о любви, и умирающие в страхе, даже не сумев понять, что всю свою жизнь вы лгали, — вы беретесь судить того, чьи страдания неисчислимы, того, кто каждый день истекает кровью тысячи новых ран! Вы первыми броситесь на меня, я в этом уверен. Презирай раба, Керея. Он выше твоей добродетели, ибо может еще любить своего несчастного господина, который сразится с вашей ложью и заткнет ваши клятвопреступные рты.

Керея. Дорогой Геликон! Ты дал волю своему красноречию, но, по совести говоря, вкус тебе изменяет.

Геликон. Очень жаль. Видно, общение с вами не проходит даром. Старые супруги в конце концов сживаются друг с другом так, что становятся схожи и внешне: их уже трудно различить. Но повторяю: я ничего не боюсь. И имей в виду… Посмотри: видишь это лицо? Хорошо. Вглядись в него получше. Чудесно. Сейчас ты видел своего врага.

Выходит.

Сцена седьмая

Керея. А теперь нужно действовать быстро. Оба оставайтесь здесь. Сегодня вечером у нас будет сто человек.

Выходит.

Старый патриций. «Оставайтесь здесь, оставайтесь здесь…» Я бы предпочел уйти. (Втягивает воздух носом.) Здесь пахнет смертью.

Первый патриций. Или враньем. (Грустно.) Я сказал, что этот танец прекрасен.

Старый патриций (примирительно). В определенном смысле он был прекрасен. В определенном смысле.

Внезапно входит несколько патрициев и всадников.

Сцена восьмая

Второй патриций. Что случилось? Вы не знаете? Император посылал за нами.

Старый патриций (рассеянно). Наверное, для танца.

Второй патриций. Для какого танца?